Грэм Джойс - Реквием

Он прислушался, не разбудил ли стук Шерон, спавшую в соседней комнате. Но там все было тихо. Часы показывали три ночи. Больше часа он лежал, как труп, ожидая тихого прерывистого стука и повторяя про себя слова псалма, сказанные монахом: «Душа моя ожидает Господа более, нежели стражи — утра, более, нежели стражи — утра».

Наконец стрелки часов дошли до четырех пятнадцати. Он знал, что больше стука не будет. Глаза его щипало от слез, которые он сдерживал. В конце концов он заснул.

Утром опухоль на губе несколько спала, но в голове продолжали звучать голоса, которые он слышал во сне. Правда, звучали они приглушенно, словно пытались сообщить ему что-то сквозь стальные двери.

Шерон достала миксер и приготовила ему фруктовый завтрак. Том завтракал через соломинку. Оба молчали. Шерон не поднимала вопроса о Кейти и его увольнении, но он висел между ними, как мысль о приколотых к стене билетах на концерт, на который не хочется идти.

Шерон наполнила миксер бананами и включила его.

— У меня была любовная интрижка, — неожиданно произнес Том громким голосом под рычание механизма. — До того, как Кейти умерла. Обычная история.

Шерон села и приготовилась слушать. Глаза ее блестели, как новенькие монетки. Но продолжения не последовало. Шерон встала и снова включила миксер.

— Обыкновенная история, — сказал Том. — Вот и все.

Шерон нажала на кнопку выключателя.

— Можно снова включать или не надо? — спросила она.

— Не надо. Это было в школе.

—. С коллегой? И ты чувствуешь себя виноватым? Тебя мучает тот факт, что Кейти умерла после того, как ты изменил ей?

— Хуже. Меня мучает, что я не чувствовал себя виноватым, потому что с той, другой, мне было очень хорошо.

— Ты мучаешься оттого, что было хорошо?

— Это был великолепный секс. Я словно помешался. Меня притягивал запретный плод. Ну, я имею в виду, это ведь был грех.

— Ах вот в чем дело. Боюсь, исповедоваться тебе надо перед кем-нибудь другим. Я никогда не считала секс грехом.

— У греховного секса особый вкус.

— Интересно какой же?

— Это мед и огонь, сладость, которая обжигает.

— Знаешь, Том, делать из секса что-то особенное все же не стоит, это опасно.

— Но разве не таким он должен быть?

— Нет, мне так не кажется.

— Я знаю, как ты воспринимаешь мои слова.

— Ничего ты не знаешь.

— Нет, знаю. Ты смотришь на это цинично. Ты думаешь: «Глупый Том. Потерял голову из-за обыкновенной интрижки, а потом его жена умерла, и он не смог справиться с этим». Но как я могу передать тебе, как это было больно, как глупо и противно я себя чувствовал?… О господи, и во рту все еще больно!

— Хочешь еще льда?

— Нет. У меня уже зубы ноют от этого чертова льда. Все дело в женщинах, Шерон. Они не такие, как мужчины.

— Ага, ты это наконец понял.

Но Том не был расположен шутить. Откровенная сексуальность Шерон вносила путаницу в его представления о разнице между мужчиной и женщиной. Что касается мужской сексуальности, то, даже если ее и скрывали, она постоянно выскакивала на поверхность, а женская, пусть и не так уж отличавшаяся от мужской по своей сути, пряталась в укромном месте, в тени, и была более тщательно замаскирована. Исключения вроде Шерон встречались редко. Но по собственному, не столь уж богатому опыту он знал, что женщина, в которой разбужена страсть, гораздо настойчивее мужчины стремится добиться своего. Мужчины, плавающие у самой поверхности воды, время от времени выныривали на поверхность и снова с упоением погружались в волны. Женщины же забирались на самую глубину.

Том всосал через соломинку воздух, пустив булькающие пузыри на дно опустевшего стакана.

— Тебе этого не понять, — сказал он.

Шерон искоса взглянула на него и покачала головой.

Солнце медленно садилось за парковый павильон, и его видимая верхняя половинка была похожа на блестящий купол в каком-то экзотическом сказочном городе. На густую траву легли тени уходящего лета. В воздухе витал осенний запах сырых зеленых листьев. Кейти и Майкл Энтони брели по аллее декоративно подстриженных деревьев. У розовых кустов возле детской площадки они остановились.

— Цветущие розы, — произнес Майкл. — Омар Хайям. Все это начинаешь замечать, когда у тебя впереди совсем нет времени.

— Можно взять вас под руку? — спросила Кейти.

Она взяла его под руку, и они пошли дальше.

— Я не осмеливался спросить вашего разрешения. Под руку. Господи! Знаете, мне не хочется мчаться в спортивном автомобиле по шоссе, прыгать с парашютом. Мне хочется самых простых вещей. Сидеть, чувствуя солнце у себя на лице; пить пиво с другом; ходить в прекрасный день по парку под руку с женщиной. Я очень вам благодарен. И поблагодарите от меня вашего мужа.