Михаил Кизилов - Капитан

Но тут активно запротестовал я. Витя Чумаков так же неожиданно быстро согласился, и только тогда я понял — он просто проверяет меня.

— Ну что ж, решение правильное, — одобрил Чумаков. — Садись в кабину, солдата воспитывать надо.

Шофер «газика» немного успокоился, сдал машину задним ходом под гору и освободил нам дорогу.

— Уперед! — скомандовал Витя Чумаков и подмигнул мне: — Будет время — захаживай на буксир, лейтенант!

После разгрузки у корабля Витя Чумаков поехал в аэропорт отправлять груз. Я смотрел ему вслед, и если первая моя мысль, что капитан жаден к деньгам, проскочила как-то случайно, то теперь мне она показалась не такой уж наивной. Скорее всего, и на склад он вызвался идти со мной не ради троса.

И тогда я для себя решил, что «Витя-уперед», как я его окрестил за странную команду, не чист на руку. А жаль. В дороге он мне показался другим. И, сам того не сознавая, присматриваясь к капитану, стал оценивать его с беспощадной, свойственной молодости резкостью. А к его услугам я и после прибегал не раз. Да разве только я один? Многих он выручал, когда объявляли штормовое предупреждение и в город не ходили рейсовые катера. После нелегкого трудового дня, не зная, с какой оказией добраться через бухту домой, моряки и судоремонтники собирались у будки дежурного по пирсу с подветренной стороны и ждали у моря погоды.

И тут как нельзя кстати и объявлялся буксир Вити Чумакова. Качаясь ванькой-встанькой, зарываясь носом в волны, он, точно нож сквозь масло, шел к причалу. Флотский люд подтягивался к месту швартовки буксира, грудился.

В зюйдвестке [2] Зюйдвестка — широкий непромокаемый плащ с капюшоном. и сапогах с опущенными голенищами, Витя Чумаков кулем переваливался через борт на пирс. Пассажиры расступались, приветствуя капитана короткими возгласами:

— Вить, ну ты даешь! Везет же черту!

Чумаков с понимающим видов кивал всем на ходу широченной фуражкой, притороченной ремешком к подбородку, и, проводя ладонью по шее, говорил:

— Делов сегодня… невпроворот… Припоздал, извиняйте.

И вразвалку направлялся к деревянной, похожей на скворечник будке. Разговоры и смешки на причале как-то разом сами по себе прекращались. Не проходило и пяти минут — Витя снова показывался в дверях, издали махал рукой. Все, кто стоял у буксира, давно знали этот жест и горохом ссыпались на уходящую из-под ног палубу. Берег сразу пустел.

Витя Чумаков деловито и спокойно поднимался в ходовую рубку, вставал к штурвалу и, толкнув ручку машинного телеграфа, бросал неизменное:

— Уперед!

Стародавняя задерганная посудина с низенькими бортами, выбравшись на открытый рейд, пыхтела, упрямо лезла на волны, рассекая корпусом стылую воду и хлесткий ветер, сыпавший дождем или мокрым снегом. Слушая, как скрипят тесные переборки, как вибрирует под ногами палуба, пассажиры в небольшом салоне, пахнущем хлебом и человеческим теплом, с нетерпением ждали скорой встречи с городом: близкие огни, подернутые легкой дымкой вечера, каждому сулили свои радости.

Наконец буксир мягко тыкался скулой в кранцы, свисавшие с бетонного парапета.

Я обычно последним покидал буксир и всякий раз удивлялся: как Вите удается в «нелетную» погоду заполучить «добро» на переход из базы в город и обратно?

Один корабельный офицер малость прояснил эту ситуацию. Однажды в непогоду командующему срочно потребовалось идти на дальний причал, а катер — то ли по причине поломки, то ли из-за нерасторопности дежурно-вахтенной службы — к установленному времени ему не подали.

Штабные офицеры, сопровождавшие адмирала, видя его угрюмое лицо, выжидающе примолкли, а адъютант — сухонький мичман с рыжими усами в стрелку — засновал от судна к судну, не зная, кого подрядить в рейс. В такой момент на глаза ему и попался Витя Чумаков. Капитан буксира, тщедушный на вид, без проволочек взялся доставить адмирала и его свиту. Офицеры штаба, сомневаясь в благополучном исходе рейса — в то утро был туман, штормило, — наперебой советовали адмиралу дожидаться своего катера. Но тот их даже слушать не стал: из непредвиденных ситуаций, мол, тоже надо уметь выходить с достоинством… И когда буксир уверенно пересек бухту и пришвартовался к причалу, адмирал, желая, видимо, до конца довести урок, преподанный офицерам, поднялся в ходовую рубку и в их присутствии крепко пожал руку Чумакову: