Михаил Кизилов - Капитан

— Вы думаете, на Севере легко грибы высушить? А я специальные зеркальные отражатели поставил — и получилось!

Такой он, Пашка! Серьезное и смешное в нем рядом. Но сейчас Анатолию было не до шуток.

«Ну, погодите, сейчас я выступлю, меня-то вы уж будете слушать, как миленькие», — Анатолий невольно заводил себя. Он знал, что сказать этим ребятам, и уже торопил время.

Очередной оратор, скосив глаза на листок, скучно бубнил о необходимости повышать успеваемость. Анатолий снова взглянул в зал. Его сосед по дому Иван Плетнев сломал лист пальмы и щекотал им приятеля. Тот крутил головой, чесал шею, потешая зевак. Девчонки вели себя скромнее, но почти все шушукались и хихикали.

«Завалили собрание, заорганизовали», — подумал с тоской Анатолий и бросил очередной выразительный взгляд на своего второго секретаря. Та упорно смотрела в сторону.

И вот Анатолий на трибуне.

— Ну, что же, товарищи, вроде бы все неплохо в вашей комсомольской организации. Но я не собираюсь вас хвалить, а совсем даже наоборот.

«Что это я, куда меня понесло, — промелькнуло у Анатолия, — зачем я с этого начал».

И он, смутившись, казенным голосом «пошел ставить задачи». Видел недоуменные взгляды ребят и, распаляясь от этого, стал сыпать общими лозунгами и призывами.

«Да что же это такое у меня, ни одного человеческого слова, надо скорее заканчивать», — опять пронеслось у него в голове. Он быстро свернул выступление, поздравил ребят с отчетно-выборным собранием, пожелал успехов и сел на место. Зал жидко захлопал в ладоши.

«Ну, вот, и я внес свою лепту в формальное собрание», — с острой тоской укорял себя Далинин. Он досадовал и на директора техникума, которая несколько раз выходила из зала и после каждого выхода долго шепталась с парторгом, досадовал на секретаря комитета комсомола, на ребят и, наконец, на инструктора ЦК, который уже шел к трибуне.

С некоторой ревностью следил за ним Анатолий, где-то в глубине души желая, чтобы тот выступил не лучше его. Но инструктор покорил зал сразу же, с первой фразы:

— Что, ребята, неинтересно сидеть на таком собрании?

Зал дружно и охотно ответил:

— Нет!

И инструктор заговорил тихо и просто о том, в чем видит суть и смысл работы их организации, каждого из комсомольцев. А Далинин помрачнел еще больше. Он думал о том, что, оказывается, плохо знает этих ребят, таких легкомысленных, на которых нельзя положиться в серьезном деле. Он не реагировал на шумные аплодисменты, которыми наградили инструктора, и жаждал только одного — чтобы собрание скорее закончилось.

Вот уже выбрали новый состав комитета комсомола, председатель сообщила, что повестка дня исчерпана, и, когда уже комсомольцы были готовы вылетать из зала, еще раз поднялась директор техникума:

— Ребята! У меня очень неприятное сообщение.

Зал затих от этих слов. Каждый мысленно уже раскаивался за свое поведение на собрании, за то, что не мог сдержаться в присутствии москвича, и думал, что сейчас директор назовет его фамилию и скажет, что ей стыдно за своих учеников.

— Ребята, у нас несчастье. Лена Клепова и ее младший братишка попали в автомобильную аварию и сейчас находятся в больнице. Им нужна кровь. Звонили из больницы Просят помочь. Кто из присутствующих в зале преподавателей и учащихся согласен сдать кровь для товарищей, нужны добровольцы! — И она первой подняла руку.

— Я-я! — громыхнуло в зале.

— Желающих прошу записаться у комсоргов групп.

Через мгновение комсорги, зажатые со всех сторон, писали на листочках фамилии.

Согнувшись под тяжестью рюкзаков, двое медленно взбирались по узенькой снежной тропинке на крутую, высокую террасу. Склон террасы был исчеркан мелкими следами. В обычные дни здесь полно зверья, но сегодня склон пустынен. Нервно подрагивая, изогнулась по ветру таежная поросль. Водят хоровод голубовато-серые струйки снежной пурги. Внизу, в распадке, лениво раскачиваются вершины кедров. Звонко скрипит иод подошвой спрессованный снег, морозный воздух обжигает, упруго и жгуче дышит в лицо. Первым взобрался на террасу высокий, худощавый мужчина. Подбросив на спине звякнувший металлом рюкзак и навалившись грудью на ствол ружья, он стал внимательно наблюдать за попутчиком. Тот взбирался медленно, пожалуй, даже слишком медленно — как будто каждый шаг давался ему с трудом.

Первый подметил это, и лицо его, заросшее клочковатой, кудрявой, белой от инея бородой, сделалось тревожным. Он растерянно оглянулся на чернеющий невдалеке лес, зябко повел плечами.