Артем Литвинов - Пылающая комната

— Позвольте мне прикурить от вашей сигареты, — обратилась она ко мне, доставая из пачки длинную тонкую сигарету и зажимая ее зубами.

Я протянул ей сигарету.

— Вы меня недолюбливаете, Тэн, не так ли? — спросила она, глядя на меня пристально и при этом улыбаясь.

— С чего вы взяли, — возразил я, — мне все равно.

— Я вам не верю, — продолжала она, — вы думаете, я предвзято отношусь к вам из ревности? — она подняла свои длинные тонкие брови.

«Она умнее, чем можно было ожидать, еще умнее, чем я думал», — заметил я про себя.

— Знаете, чего мне до сих пор не понятно, — говорила она, — мне непонятно, как вы, а вы ведь художник и человек со вкусом, я в этом не сомневаюсь, могли опуститься до того, чтобы стать его игрушкой.

Мне сложно передать насколько сильно меня уязвили ее слова. Но я ничего не ответил.

— Я ведь сама приводила к нему мужчин, однажды даже привела своего бывшего любовника, ему нужны были деньги, а Крис всегда хорошо платил за ночь, у него всегда были проблемы в постели, а особенно когда он женился на Мерелин. Теперь вы понимаете, что я не имею на него никаких видов? У нас сугубо деловые отношения.

Она подошла ко мне ближе и заглянула мне в лицо. Я глубоко вздохнул.

— Элис, — сказал я наконец, — меня не интересует все, что вы говорите, поэтому прошу вас не продолжать ваши откровения.

— Вот видите, — разочарованно отозвалась она, — вы обиделись на меня, а ведь я хотела только сделать вам предложение. Если когда-нибудь вы захотите отомстить Крису за все унижения, а когда-нибудь вы поймете насколько это унизительно для вас, увы! Вам нужны деньги, как и моему бедному Ричи, так вот если вы надумаете свести с ним счеты, позвоните мне и располагайте мною от корней волос до кончиков пальцев.

Она резко повернулась на высоких каблуках и вышла с балкона.

Разговор оставил у меня крайне неприятное впечатление. Я начал сомневаться в том, что она действительно влюблена в Криса, а если даже и влюблена, то у нее весьма извращенная фантазия. Допустить мысль, что ей нравлюсь я, это все равно, что признать абсурд основным жизненным законом. После этого столкновения я тут же удалился в нашу половину дома и лег в постель. Я лежал в темноте, и то был первый раз в моей жизни, когда я позволил себе лить слезы. До сих пор я относился ко всему вокруг с интересом, и он защищал меня от ран и чрезмерно сильных эмоциональных потрясений. Но сейчас этот интерес был утрачен. Жизнь не казалась мне чем-то заслуживающим изучения. Я впервые задумался над тем, о чем боялся думать — о неотвратимой конечности всякого дара. Имеет ли значение, каковы истинные чувства Криса и его движущие мотивы, будь то скука, сексуальные комплексы, стремление эпатировать публику или настоящая страсть? Я самоуверенно полагал, что моя миссия заключается в своевременном вмешательстве в его жизнь, может быть я заблуждался и моя миссия заключалась в том, чтобы научить его страдать, чтобы затем, наконец, он обрел покой, семью, жену, детей, стабильную человеческую жизнь. Нет, с таким голосом, как у него, этот вариант явно не подействует. Мои мысли целиком сосредоточились на пылающей комнате. Я словно забыл о существовании моего друга. Я пытался понять, чего они хотят от меня, в чем я сделал осечку, и как мне следует поступить дальше, чтобы исправить ситуацию. У меня было два выхода — на выбор. Первый — отправиться к конечной цели немедленно, второй — сделать еще одну попытку, позвонить Торну и попросить его о встрече, рассказать ему все о моем прошлом, настоящем, о Томасе, о Генри, о… Фигура Джеймса Торна приобретала в моих глазах все большую притягательность. С ним я связывал возможность избавиться ото всех неприятностей. А между тем я прекрасно отдавал себе отчет в том, сколь дик был это порыв. Я встал и стал методично разыскивать среди своих вещей скальпель, наследие моего деда-хирурга, как и широкую прочную резинку, я всегда возил их с собой, на всякий случай. Я не был болен и не был пьян, я спокойно вошел в ванную, включил воду погорячее и прикрыл дверь. Уже лежа в ванной, мне вспомнилась ночь на пристани, «ни одно переживание не может длиться вечно и любовь тоже не является исключением» — это была строчка из книги о Шелли. Я невольно улыбнулся тому, насколько прочно литературные архетипы властвуют в моем сознании, и перетянул руку повыше локтя. Постепенно вена на сгибе становилась все заметнее, я пождал еще немного, прислушиваясь к пульсации крови в руке и затем аккуратно дважды полоснул скальпелем, кровь потекла, поначалу даже брызнула, но затем стала сочиться тихо и умеренно. Я опустил руку в горячую воду. Боль я чувствовал лишь слегка, мне нравилось наблюдать за тем, как вода постепенно приобретает розоватый оттенок, гармонируя с перламутровым покрытием ванной. Я закрыл глаза и положил голову на мраморный выступ. Мне не было плохо, и, главное, не хотелось ни о чем думать. Так шло время, сколько, я не знаю.