Леонид Леонов - Пирамида. Т.1

— А, вон оно что... — фальшивым тоном примирился племянник и вдруг подмигнул гостю на перевязанный тесьмою чемоданишко под столом и тощую постель в брезентовых ремнях. — Что-то не сходится у вас, дядечка: ехали в одно место, а вещицы в другое привезли?

То была первая, перед схваткой, проба сил, но, видимо, старик заблаговременно изготовился к атакам.

— Ай, — сокрушенно почмокал дядя, — небось в финансовые министры метишь, а сущего пустяка сообразить не можешь. Я к Феклистову с поезда еще в обед прикатил да за целый час так и не достучался... ведь нонче вашего брата чуть не до зорьки на службе держат! А ключи, соседи объяснили, он с собой берет: вот из-за манускрипта и побоялся у чужих людей багаж оставлять. Пока домоуправленье искал, пока что, темнеть стало на дворе. Вот и вздумалось, чем на приступочке в ожиданье сидеть, лучше любимца своего навестить. В преклонном-то возрасте, знаешь, слаще нет, как руки о внучишек погреть: зябнут. Не осуди, мальчик, стариковской слабости моей...

— Напротив, мы очень рады... — смутился фининспектор, приметив у того вполне правдоподобную слезу, и полунамеком справился у жены, покормила ли дорогого гостя с дороги.

— О, такая милая у тебя хозяйка, — тотчас прочел тот их мимические переговоры, — на две недели сыт. И так мы с нею душевно потолковали обо всем...

— Ну, очень, очень хорошо, — снова поднялся племянник, которому не сиделось на стуле. — Тогда давайте сделаем так... Вот жена знаки подает, что детей пора укладывать. А с другой стороны, и перед Феклистовым неловко: верно, заждался, спать не ложится! Вы одевайтесь пока...

— Не заблудиться бы мне в ночном-то городе. Я ведь совсем провинциал стал...

— А я и не отпущу одного: провожу вас до места и вещицы нести помогу. В дороге и побеседуем не спеша, а по возвращенью из деревни, в свободный денек, я вам все новинки столичные покажу. — Сам уже одетый, он глазами велел жене приниматься за малышей, уныло взиравших из угла на суматоху родителей. — Он далеко отсюда квартирует, Феклистов ваш?

— Вот уж и не скажу, совсем бестолковый стал... Ведь где-то и адресок был записан. Куда же я его задевал, бумажный такой, треугольный лоскуток? — затужил гость, и потом начался неторопливый, по всем швам и карманам поиск заведомо не существующей записки, — под столом пошарил, заглянул в кулачки осоловевших малышей, которые зачарованно созерцали сложные, явно на измор рассчитанные дядины манипуляции. — Что же делать-то будем? Убивай наповал меня, племянник: ведь где-то посеял я ее!

— Мне вас убивать незачем, — с неестественной зубовной лаской сказал племянник. — Да и Бог с ней, с бумажкой: дело поправимое... если улицу помните, район или хотя бы номер почтового отделения?

— В том-то и беда моя, дружок, совсем дырявая память стала. Не то Варсонофьевская, не то Вонифатьевская... нет, не то. Одно твердо помнится, на трамвае ехать две ли, три ли остановки, потом сразу направо длиинная улица с башней. Зато самый дом ровно живой перед глазами стоит: тоже многоэтажный, вроде твоего, и не то аптека наискосок, не то булочная... — И уже совсем нахально посмотрел в глаза: хватит или еще добавить.

— Конечно, для большого города таких указаний маловато, — из последних сил сопротивлялся племянник, — но все равно, вы не огорчайтесь, дядюшка. Я те края наперечет знаю, так что мне примет ваших вполне достаточно... — и сам уже одетый, в шапке, пальтишко дядино в руках держал, чтобы одевался поскорее, но тот, сидя вполоборота, притворялся, будто не замечает ни его усилий, ни его утопающих надежд. — Решайтесь, пока трамваи ходить не перестали...

— Нет-нет, и не уговаривай... не могу же я тебя после рабочего дня тащить с собою в такую даль. А Феклистов ничего, подождет, подождет, да и ляжет. Я ему обрисую потом, что племянник на ночь глядя не отпустил... еще наиграемся мы с ним в козла!

Так они играли в прятки — один аукался и откликался другой, но чуть его хватали за рукав, неизменно утекал сквозь пальцы. Минутой позже хозяин умирающим голосом справился у своего мучителя, известны ли ему по крайней мере возраст означенного Феклистова, место рожденья и работы, ведомство на худой конец и еще какие-то сведения, видимо, для розысков мифического цирюльника через адресное бюро. Характер вопросов тем более означал полную гавриловскую сдачу на милость победителя, что ввиду нерабочего завтрашнего дня последний получал две обеспеченные ночевки, а там, если хозяева и не стерпятся с адским посланцем, он и сам успеет пустить корешки. Теперь Гавриилову для закрепления успеха оставалось еще разок ударить по гвоздю, чтобы вогнать по самую шляпку.