Алехандро Ходоровский: Альбина и мужчины-псы

девочки, у которой имелось все вооружение самки - груди, ягодицы, губы - наряд этот казался легко снимаемым одеянием, чем-то посторонним, красивым сапогом на уродливой ноге. И как бы глубоко эта женщина ни погружалась в себя, чтобы зацепиться за что-то на плоской равнине, она неизменно находила все ту же Каракатицу, одинокую сумасбродку, которой взбрело в голову стать матерью Венеры-идиотки. Засевший в груди кинжал беспрестанно покалывал ее изнутри. До чего же тяжело она переживала исчезновение Альбины! Эта жрица в маске, мудрейшая из мудрых, ничего не имела общего с ее подругой. Что может дать простая смертная полубогине? Если они живут в разных временах - она в эфемерном настоящем, а та в вечности - как они могут вместе двигаться к общей цели? Никак! Плечи ее, до того прямые, согнулись и, не прекращая движения, она разразилась глухими рыданиями. Многие метры песка были политы ее слезами, и на месте падения каждой слезинки вырастал желтый цветок. Недомерок поразился чуду: его возлюбленная оставляла за собой золотую тропу! Он едва не бухнулся на колени, но в этот момент отряд трижды облетела серебристая муха, которая на деле оказалась серебристым попугаем - облетела и снова скрылась за горизонтом. Мама Окльо, отягощенная недобрым предчувствием, спрятала драгоценный кувшин под плащом, одолженным Тупакумару, дабы прикрыть ее наготу. И вновь появилась серебристая точка - на этот раз она вела за собой выводок темных мошек. За попугаем с невероятной скоростью, делая гигантские прыжки, спешили десять громадных зайцев; их погоняли всадники с бандитскими физиономиями. Специально для пересечения пустыни контрабандисты вывели породу грызунов размером с лошадь. На самом крупном, темно-сером, белобрюхом и черномордом зайце, в седле, украшенном зеркальцами звездообразной формы, восседал монументальный толстяк, бородатый и гривастый. Поравнявшись с отрядом, он остановился. Пернатый, чьи крылья блестели под лучами солнца, сел ему на плечо и завизжал: «У нее! У нее под плащом!» Остальные разбойники окружили отряд, потрясая автоматами. Толстяк, отдуваясь, словно кит, подъехал на своей кобылке внушительных размеров к женщине под маской.

- Позвольте представиться, сеньора: Чучо де ла Санта Крус. Профессия: честный торговец кокаином. У нас неважная репутация, однако мы - хорошие отцы семейства и искренне верующие люди. Эти лохмы и это снаряжение - для стаи федеральных агентов и всяких там военных, которые рыщут по нашим следам. Мы совсем неплохи в деле, но все же, благодаря вот этим зайцам, наше любимое оружие - бегство. Пусть ваши друзья знают: если они будут вести себя тихо, мы не отрежем им уши и не продырявим из автоматов. К чему лишнее беспокойство? Взамен, дражайшая сеньора, вот что... если попугай не соврал, вы несете кувшин с соком шиграпишку. Это бесценное снадобье. Как гласит предание, у него есть необычайное свойство: одна его капля на килограмм кокаина - и получится вещество, превосходящее по силе философский камень, который так долго искали алхимики. Один грамм этого вещества дает рукам на восемь часов власть превращать обыкновенную материю в золото. Представьте себе, сеньора: если это правда, мы обратим в золото целые горные хребты! Ладно, хватит разговоров. Давайте сюда то, о чем я сказал, пока не пришлось прибегнуть к крайним мерам...

- Я понимаю ваш интерес, дон Чучо, но вам следует знать, что эликсир, который вы требуете - это прежде всего лекарство, и лечат им очень редкую болезнь. Мужчины, которых вы видите, уже исцелились, но их супруги остаются зараженными. Нам надо добраться до Каминьи и дать часть сока им, а часть - носителям заразы в Икике. Поэтому я ни в коем случае не отдам вам содержимое кувшина. И предупреждаю, что во мне есть сила, которая защищает от пуль...

Не меняя выражения лица, тучный вожак разрядил свой автомат в наглую женщину. Из отверстий в плаще взвился дымок. Мама Окльо, невредимая, спокойно сказала:

- Видите?

Серебристая птица прошептала что-то на ухо разбойнику. Тот улыбнулся, пришпорил зайца, подъехал к Каракатице, поднял ее с земли, отогнал Амадо ударом ноги в челюсть и приставил нож к горлу женщины:

- Сейчас же отдай кувшин, или я отрежу башку твоей подружке!

Коротышка, потиравший подбородок, с возгласом «Предатель!» попытался было броситься на мерзавца и его пернатого сообщника. Очередь, взметнувшая песок у него под ногами, охладила его пыл. Попугай хохотнул. Губы Каракатицы сложились в горькую улыбку. «Альбина отдала бы за меня жизнь, но эта напыщенная магиня пальцем не шевельнет, чтобы спасти меня. Она хочет стать легендарной предводительницей бедняков, со своими бердовыми мечтами о величии, и горе побежденным!» Кровь действительно пролилась, но не из горла, а из места куда более сокровенного. Мама Окльо немедленно, ни секунды не колеблясь, протянула бандиту кувшин, и шерсть зайца - как выяснилось, зайчихи, - окрасилась менструальной кровью. Контрабандист одной рукой принял заветный кувшин, а другой столкнул Каракатицу наземь с криком «Грязная шлюха!» и принялся яростно оттирать несвоевременные выделения платком, повязанным вокруг шеи. Его сотоварищи достали пластиковый мешочек с белым порошком. Длинным, заостренным ногтем мизинца он распорол пакет и капнул туда из кувшина. Тут же возникло темное пятно и начало разрастаться, пока весь кокаин не сделался зеленоватой, желеобразной массой. Толстяк нетерпеливо сглотнул слюну, взял с золотой цепочки, висевшей у него на шее, нож и отделил кусочек от подрагивающего желе. Мама Окльо предупредила его: