Катрин Кюссе - Исповедь скряги

Мы с Натали нашли новое занятие: опустошать карманы наших товарищей.

Это было в те времена, когда верхнюю одежду оставляли на вешалках снаружи классной комнаты. Достаточно лишь попроситься выйти во время урока под предлогом разболевшегося живота. В коридорах царит мертвая тишина. Нет ни души, не видать даже грозной фигуры главного наставника со стрижкой под «ежик». Но нужно соблюдать осторожность: шарить по карманам у учеников другого класса и на другом этаже. Мы неслышно скользим по паркету коридора, затем поднимаемся или, наоборот, спускаемся по большой каменной лестнице, заскакиваем в другой пустынный коридор и, все время оглядываясь по сторонам, быстро запускаем руку в карманы висящих на вешалках пальто. Сердце колотится как сумасшедшее. Если все-таки застукают, то надо будет с самым невинным видом сказать: «Я пришла за своим носовым платком, месье». Невозможно представить, что бы началось, выяснись вдруг, что в поисках платка обшариваются вовсе не карманы собственного пальто, да к тому же в раздевалке чужого класса.

В конце одного из уроков Натали сияет победной улыбкой. Улов оказался богатым — банкнота в пятьдесят франков.

В моих глазах загораются денежные знаки, как это бывает у героев мультиков. Я трепещу от страха, возбуждения и опьянения. «Пятьдесят франков? И ты их взяла?» — «Ну конечно». Она смеется над моей наивностью. «Но что мы будем с ними делать?» — «Ну, сперва разделим». Даже если я и испытывала некоторые угрызения совести, то они тут же испарились при мысли, что очень скоро двадцать пять франков станут моими. После занятий мы побежали в кондитерский магазин прямо напротив нашего лицея. Несмотря на то что в кондитерской полно народа, что сильно облегчает возможность что-нибудь стянуть, мы ничего не крадем. Каждая из нас наполнила бумажный пакет чипсами, тянучками, шоколадными медвежатами, засахаренными орешками и лакричными палочками. В жизни у меня не было столько конфет сразу. И за все про все пришлось заплатить всего два-три франка. Натали под изумленными взглядами продавцов вытащила из кармана пятьдесят франков. Я жадно проследила, как она забирает сдачу. Оказавшись на улице, Натали отдала мне мою долю. Отродясь я не была такой богатой.

Через несколько дней после нашей выходки по лицею с ураганной скоростью разнеслась весть. У маленькой девочки украли из кармана пальто пятьдесят франков, которые она копила целый год. В тот день она взяла с собой все свои сбережения, чтобы после занятий купить рождественские подарки родным и близким. Кажется, девочка была из бедной семьи — дочка консьержки или уборщицы. После кражи она заболела и сидела дома. Весь лицей возмущался: что же это за мерзавцы обкрадывают детей?! Нам всем порекомендовали быть начеку.

Мы с Натали сделали вид, что ужаснулись.

Я и вправду ужаснулась. Я представила маленькую девочку, обнаружившую после занятий пропажу, и ее горе.

Еще я подумала о нашей браваде в кондитерской: как же мы были неосторожны!

Потом я несколько недель в эту кондитерскую и носа не казала.

Ариэль Л. Внучка кондитеров. В восьмом или в седьмом классе мы учились с ней вместе. Поскольку ее мама работала, Ариэль после занятий отправлялась к бабушке с дедушкой и делала уроки в комнате при магазине. Мне с ней немного скучно. Она не ворует, не любит читать. Мне не о чем с ней разговаривать. Но я все же провожаю ее после занятий. Ведь у нее есть свободный доступ к банкам со сладостями. Она протягивает руку и берет что хочет. Этот жест меня завораживает. Она спрашивает, чего мне хочется. Я никогда не говорю о моих самых заветных желаниях, чтобы не выдать настоящую причину моего прихода.

«Следуйте за нами». Они поджидали нас по другую сторону от касс. Двое мужчин. Нам по одиннадцать лет. Пытаться удрать — бессмысленно.

И вот мы в пустом зале Евромаркета наедине с двумя инспекторами. Мы безмолвствуем, вне себя от страха. Несколько месяцев назад одна девочка, которую Натали подучила стащить точилку, нас выдала. После чего последовала серия телефонных переговоров между нашими родителями. Результат: запрет на общение, обязательство сразу после окончания занятий немедленно идти домой, при малейшей попытке снова что-нибудь украсть — отправка в пансион. Я не сильно боюсь угроз моих родителей. Но с матерью Натали — разведенной русской, с пышными формами, длинными рыжими волосами и хриплым от постоянного курения голосом, — шутки плохи. Когда она срывается в крик, то наводит ужас. Можно не сомневаться: она придет в такое бешенство, что и вообразить страшно. Я это вижу по мрачному выражению глаз Натали.