Катрин Милле - Ревность

Если не верить в предопределение свыше, то нужно заметить, что обстоятельства любой встречи, которую мы по легковерию приписываем случаю, на самом деле являются следствием бесконечной череды решений, принимаемых нами на каждом перекрестке жизни, вот они-то тайно и направляют нас. Значит, сами мы не только не ищем, но и подсознательно не ждем этих встреч, даже самых важных. Каждый из нас действует, скорее, как художник или писатель, который строит свое произведение на многообразии выбора; отдельное слово или жест не обязательно определяют последующее слово или жест, напротив, они ставят автора перед новым выбором. Живописец, нанесший мазок красной краской, волен приглушить этот цвет, наложив на него фиолетовый мазок; он волен в своем выборе и может заставить красный цвет пульсировать, затенив его мазком зеленого. В итоге напрасно будет он пытаться приступать к процессу творчества, имея в голове какой-то законченный образ картины; многообразие заранее не продуманных, но впоследствии принятых им решений приведет его к совершенно иному результату. Таким образом, мы строим свою жизнь путем последовательных действий, которые осуществляем гораздо более осознанно, чем готовы это допустить — ведь открыто взять на себя такую ответственность было бы непосильной ношей, — но, тем не менее, это выводит нас на путь тех, с кем, сами того не ведая, мы уже так давно обречены встретиться.

Каким же образом Жак впервые возник в поле моего зрения? Я не смогу этого сказать. Впрочем, должна заявить, что сначала я прослушала его голос, искаженный эхом магнитофонной пленки (речь идет о записи…) и телефоном (по которому мне дали послушать эту запись), и он завладел моими чувствами. И напротив, память не сохранила образа, который ознаменовал бы его появление в моей жизни. Это удивительно, ведь я обладаю прекрасной зрительной памятью, но полностью лишена музыкального слуха. Возможно, именно потому, что ухо у меня плохо натренировано, я запомнила тот редкий случай, когда оно проявило восприимчивость; ведь мой взгляд так прикован к многочисленным деталям и так легко их фиксирует, иногда, как мне кажется, даже не различая их, что мне случается сравнивать себя с безумцами, теряющими рассудок из-за неспособности распознать, упорядочить и управлять визуальными сигналами, долетающими из внешнего мира. Поэтому первый образ, связанный с Жаком, это гештальт [1] Гештальт (от нем. gestalt — форма, структура) — основное понятие гештальтпсихологии, выступающее в качестве единицы анализа сознания и психики, которое обозначает целостные, несводимые к сумме своих частей, образования сознания (кажущееся движение, восприятие мелодии). — Здесь и далее примечания переводчика. , это его присутствие как темная, плотная масса, неотделимая от более светлого, белого, скорее даже кремоватого пространства, лишенного глубины — это я отчетливо помню — из-за доски, прибитой к стене, которая служила одновременно и рабочей поверхностью и дверью, ведущей в офисы.

Нужно заметить, что в нашу задачу входило вычитать страницу каталога, где был напечатан текст Жака, и поправить от руки опечатки. Мы трудились несколько часов, сидя бок о бок в тесном помещении. Перед моим мысленным взором стоит эта страница, шрифт, имитирующий машинопись. Также вижу квартиру его друга, куда он потащил меня обедать после утомительной работы, кровать, выполнявшую функцию дивана, где и продолжился вечер; я до сих пор помню лица двух других гостей. Но что касается самого Жака, то мне запомнился даже не его облик, а осторожное движение, которым он погладил мое запястье тыльной стороной указательного пальца. Четкость этого воспоминания позволяет мне констатировать феномен, который я наблюдала в момент нарастания сексуального удовольствия: кажется, что мой взгляд скорее фиксирует окружающее, чем сам объект моего желания. На самом деле мы поступаем так рефлекторно, чтобы ввести в заблуждение других людей, и к удовольствию от соприкосновения примешивается радость, что нам удается скрыть свои чувства: вы напряженно глядите в глаза собеседнику справа, чтобы не показать, что под столом сосед слева поглаживает вас по бедру. А может быть, это происходит потому, что бурление чувств делает нас великодушными, и в этих обстоятельствах, пока моя кожа знакомилась с мужской рукой, дарящей такую нежность, которая мне до того времени была неведома и равной которой я уже не узнаю, мои глаза могли с любопытством рассматривать его друзей?