Ирен Роздобудько - Пуговица

Я посмотрел на Лизу. Она улыбалась.

И мы пошли уже знакомой мне дорогой — через луг, к подножию горы.

— Не знаю, зачем мне все это нужно… — словно продолжая разговор, сказала Лиза. — Не люблю коллективных мероприятий. Но здесь так скучно…

— Ты же сама отказалась развлечься. Я же приглашал… — ответил я, напрочь забыв, переходили мы на «ты» или нет.

Она странно посмотрела на меня.

— …и мы бы говорили про кино?..

Тут я понял, как с ней нужно разговаривать. Понял, но не мог вымолвить ни слова, как иностранец, который только начинает изучать чужой язык.

— Мы могли бы просто молчать… — ответил я.

Когда группа стала подниматься в гору, разговорчики в наших нестройных рядах поутихли, женщины пыхтели, мужчины, как истинные джентльмены, забрали у них рюкзаки и пыхтели еще сильнее. Все сбросили свитера. Солнце начинало прогревать влажный лес, из него испарялась ночь. Мы прошли то место, где Лиза оставила меня. Я снова ощутил тревогу. Понимал, что в любую минуту она может развернуться и уйти. Но было уже слишком поздно: мы забрались слишком далеко и вышли на полонину — горное пастбище. Большая поляна была окружена дикими черешнями. Ягоды были красными, мелкими.

Мы задержались у одного из деревьев. Я наклонил ветви, и мы почти одновременно поймали губами несколько ягод… (Я уже любил ее! Боялся лишний раз взглянуть на нее — от этого у меня резало в глазах, как от вспышки лампы, а изнутри пожирал огонь бешеного желания, я покрывался потом, краснел, трясся, как осиновый лист. И ненавидел себя за несдержанность).

— А пошли они все к черту! — вдруг сказала Лиза, глядя на группу, которая уже пересекала полонину. — Идем строем, как пионеры. А вокруг такая красота…

Ничего лучше нельзя было и представить.

— Давай спрячемся, пока они не уйдут подальше! — предложил я.

Она задумалась.

— Наверное, испортим им весь праздник. Искать будут…

— Тогда предлагаю просто заблудиться. Случайно. Бывает же такое?

— Ага. А утром в местной газете появится заметка «Случай в горах»… Кстати, ты же только что поступил в институт. Могут отчислить! Это мне терять нечего. Фильмы мне уже смывали…

— Как это? — не понял я.

— Очень просто: берут пленку и опускают в химический раствор…

— И «Безумие» смыли?

— А как же! — недобро улыбнулась она. — Разве могло быть иначе… Как принудительный аборт на восьмом месяце.

Она вытащила из пачки сигарету, медленно выпустила струйку дыма и посмотрела на меня прищурившись:

— А ты красивый. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

Прежде чем ответить, я справился со шквалом разных эмоций, а главное, с глухотой, которая на мгновение охватила меня (сердце стучало прямо в голове!).

— Не помню… — ответил я как можно равнодушнее.

— Ладно, пойдем! — скомандовала она. — А то и правда потеряемся.

Но мы все-таки потерялись! Пройдя полонину, не могли сообразить, в какую сторону направилась группа. Сердце мое ликовало. Чтобы скрыть радость, пришлось немного побегать и покричать, но мне никто не ответил.

— Теперь это выглядит натурально? — спросил я.

— Вполне. Может, вернемся?

— Зачем?! Я думаю, к вечеру мы их догоним. Найдем по дыму костра.

Потом мы шли, то поднимаясь в гору, то спускаясь в долину, останавливались, молчали, зачарованные природой, падали в высокую траву и пили воду из горного ручейка. Вечер упал быстро, словно камень. Мы как раз подходили к очередному пригорку. Пришлось снова побегать и покричать, разыскивая палаточный лагерь. Я мысленно молился, чтобы никто не откликнулся. Так оно и случилось.

— Что ж, — сказала Лиза, — придется развести огонь и переждать тут до утра. Может быть, они найдут нас на обратном пути.

— Тебе страшно? — заволновался я.

— Мне? — Она рассмеялась. — Все самое страшное со мной уже произошло. А теперь будет только… прекрасное. Разве здесь не здорово?!

Синие сумерки, выплывающие из леса, накрыли нас густой волной по самое горло. А потом незнакомые ночные запахи и таинственные звуки, которые утром не были слышны, окутали нас с головой.

Я собрал сухие ветки и порадовался, что захватил спички. Роясь в рюкзаке, обнаружил бутылку вина, о которой совершенно забыл.

— Мы спасены! — объявил я, как только костер разгорелся, а мне удалось протолкнуть пробку внутрь бутылки. Мы нагребли целую гору сухой травы и уселись на нее перед костром.

— Только я не взял стаканы… — сказал я.

— Значит, придется узнать о твоих мыслях, — улыбнулась она. — Если люди пьют из одной посуды, они могут прочитать мысли друг друга.