Ирен Роздобудько - Пуговица

Часам к пяти небо заволокло темными грозовыми облаками, воздух напитался влагой, как тряпка, которую вот-вот должны отжать, земля под ногами стала вязкой.

— Сейчас начнется ливень, — сказала Лиза, — нужно спуститься в долину.

Мы ускорили шаг. Спуск был крутым, но сквозь густые заросли мы к своей радости увидели какой-то хутор и быстро зашагали к нему. Во дворе суетился хозяин — мрачного вида мужик в закатанных до колен холщовых штанах. Он быстро сгребал сено и накрывал скирды брезентом. Ему, конечно, было не до нас. Черное небо уже приблизилось к самой земле, и из него охапками серебряных змеек вырывались молнии.

— Пустите нас переждать грозу? — спросил я.

— Эта гроза — на всю ночь, — буркнул мужик, — а у меня в хате одна кровать…

— Тогда пустите хоть на чердак! — я кивнул в сторону деревянной постройки — то ли хлева, то ли курятника.

— Там внизу куры…

— А наверху? — с надеждой спросила Лиза.

— Наверху — сено… Еще подожжете…

Небо уже прогнулось и висело низко, словно целлофановый пакет, наполненный водой. Хватило бы самой малой прорехи, чтобы на наши головы обрушился водопад. Лиза дрожала, она, наверное, простудилась. Я вытащил из карманов все деньги, которые у меня были, снял часы с руки и золотую цепочку — мамин подарок — с шеи. Все это сунул хозяину. Он недоверчиво взглянул на меня, взвешивая на ладони эти сокровища. Тогда я сбросил с себя куртку — она была совсем новой. Мужик сунул ее себе под мышку, махнул рукой в сторону сарая и, бросив грабли, побежал к хате.

— Захотите молока или хлеба — зайдите утром! — крикнул нам уже из окна.

Едва мы переступили порог нашего убежища, как у нас за спиной разразился вселенский потоп. Куры уже спали и недовольно закудахтали во сне, теснее прижимаясь друг к другу. Они были похожи на белые привидения.

Я помог Лизе забраться на чердак. Он был почти доверху завален душистым сеном. Мы провалились в него, как в облако. Слышали, как по крыше барабанят тяжелые, словно булыжники, капли дождя. Лиза лежала на спине, дыхание ее было тяжелым. Я осторожно прикоснулся к ее ладони. Она была холодной. Лиза не отдернула ее… Я осмелел и поднес ладонь к губам…

Потом меня просто захлестнула волна нежности — удивительной, незнакомой мне нежности, смешанной с отчаянием.

— Ты не исчезнешь? — спросил я.

Она повернулась на бок, и мы какое-то мгновение смотрели друг на друга, ее глаза плавали передо мной, как две влажные синие рыбины. Я привлек ее к себе. Но она отстранилась:

— Послушай-ка, я бы не хотела морочить тебе голову… Вряд ли все это можно будет считать случайностью. Уж я-то в этом кое-что понимаю…

— Конечно, это не случайность. Это не может быть случайностью… — Я задыхался, целуя ее руку все выше и выше. — Я мечтал о тебе с первого же дня!

— Подожди! — Она резко поднялась и села напротив меня по-турецки. — Мне все это совершенно ни к чему. Понимаешь? Да и тебе тоже. Тебе сколько — восемнадцать? Значит, я на десяток лет старше!

— Какое это имеет значение? — не понимал я.

— Для сегодняшней ночи, конечно, никакого, — согласилась она. — Но тебе же, я уверена, этого будет мало. Я правильно понимаю?

— Да. Скорее всего, я однолюб…

— Вот видишь… Зачем же мне портить тебе жизнь? У тебя еще все впереди…

— С тобой!

— Нет. Во-первых, у меня — ребенок…

— Замечательно!

— Во-вторых — своя жизнь, к которой я привыкла и которую никоим образом не собираюсь менять. Этот миг пройдет, а потом ты будешь преследовать меня, чего-то требовать… А я от этого так устала. Мне это не нужно. Понимаешь?

Но я уже ничего не понимал…

Потом обрывочными вспышками, как и в первый вечер, я видел только ее легкий, прозрачный контур, который парил надо мной. Все смешалось. Дождь и ветер раскачивали сарай, как лодку, шуршало сено, и я обнимал ее вместе с охапками сухой душистой травы. Она и сама была травой — дурманящей, исцарапавшей меня с ног до головы. До крови, выступившей на спине и локтях…

Я сказал ей, что — однолюб. Но тогда я еще не знал, что это была правда.

Она вернулась в город раньше положенного путевкой срока. Уставшая, простуженная и раздраженная. Ведь если не любишь ничего коллективного, зачем нужно было тащиться в тот поход? Кости еще ныли от путешествия на телеге, в которой хозяин того сарая довез ее и студента до турбазы. Как оказалось, забрели они довольно далеко — телега тряслась по лесу и горам часа два! На турбазе это приключение замяли. Слишком молчаливой оказалась и странная парочка: студент пребывал в состоянии непонятной эйфории, дамочка лишь отмахнулась от медсестры, подступающей к ней с термометром…