Ирен Роздобудько: Пуговица

— Ага, преступники! — язвительно сказала она. — Бродский, Стус, Солженицын… Все — преступники!

— Ну, положим, Бродский сел за тунеядство, — не сдавался я, хотя чувствовал, что не так все просто. Об остальных я вообще ничего не мог сказать.

— Ага, — еще ехиднее повторила она, — поэт должен вкалывать!

— А разве нет?..

Тут она прикусила язычок. Ее щеки пылали. Потом, вернувшись домой и проанализировав этот разговор, я решил, что девочка наслушалась лишнего от родителей. И испугался. Жизнь казалась мне прекрасной, и я не хотел, чтобы в нее вошли смута, беспорядок, неразбериха. Все хорошее, талантливое, думал я, должно преодолевать препятствия. Иначе не интересно! А она твердила, как попугай: «Свобода не может быть дозированной!» И я не понимал, что она имеет в виду. Да и понимала ли это она сама своим полудетским умишком? Вряд ли. Скорее всего, повторяла слова взрослых… Предателей родины и штрейкбрехеров! Наши встречи прекратились.

А потом я вспоминал Сашу все чаще. И начинал понимать, О ЧЕМ она говорила, и чувствовал себя законченным негодяем и идиотом. Удивительно, но именно эту девушку я вспомнил, когда смотрел «Безумие», снятое Елизаветой Тенецкой…

Вспомнил и сейчас. Возможно, потому, что меня охватило чувство, слегка похожее на то, что было тогда, только в этот раз более сильное и острое: я НЕ ВИДЕЛ мою новую знакомую. Мне было все равно, какая она: фигура, цвет глаз, ноги, руки, волосы, в конце концов — возраст. Важным было одно: она есть.

Мой сосед по комнате уверял, что «Тенецкая — супер». Но даже если бы это было и не так — мне было все равно. Она существовала, как небо, в котором я побрел, спотыкаясь и падая, ничего не замечая ни под, ни над собой…

Потом мы часто виделись то в столовой, то в кинозале, то у бассейна. Она приветливо кивала мне и проходила мимо. Словом, дней пять из моего сценария можно спокойно выбросить. Я искал случая. И вот увидел ее имя в списке инструктора, который набирал группу для похода в горы. Я сбегал за деньгами — двухдневный маршрут стоил что-то около пятнадцати целковых.

— Опоздали, — безапелляционно сказал мне мужичок в мятых спортивных штанах, — группа уже укомплектована.

— Ну какая вам разница, вы что, не можете записать еще одного человека?!

— По инструкции положено двенадцать! — отрезал тот. — Пойдете в следующий раз. Долго думали!

— Что за дурацкая инструкция? — не унимался я. — Вам что, не хочется заработать?

— Ха! Это тебе не частная лавочка, я здесь на государственной службе. Двенадцать — цифра, которая утверждается там… — он поднял палец к небу.

— Богом, что ли? — попытался пошутить я.

— Не юродствуйте, юноша. Зачем мне отвечать за большее количество народа? Вот если бы я не набрал группу — тогда пожалуйста! А так мне лишняя морока ни к чему, мне за вас премию не дадут!

Тогда я смотался в коттедж и к уже предложенным пятнадцати добавил еще двадцатку.

— Так сойдет?

Мужичок оживился, достал список и с важным видом вписал в него мою фамилию.

— Собираемся завтра в шесть часов утра, у столовой! Завтрак получите «сухим пайком». Смотрите не опаздывайте! — строго сказал он.

…Утро выдалось прохладным, с привкусом подступающей осени. Этот привкус особенно ощутим в ранние часы. Я побрился, надел новую футболку и чистый свитер, потер щеки одеколоном «Шипр» и сунул в рюкзак бутылку домашнего красного вина, которую вечером купил у какой-то местной тетки.

На что я надеялся? Не знаю. Может, вечером, когда мы разобьем палатки, мне удастся прогуляться с ней?..

Еще я сунул в карманы брюк все деньги, которые у меня были, несколько коробок со спичками, нож, блокнот. Пришел к столовой первым. Мне предстояло полчаса мучиться вопросом: придет ли она? Я уже догадывался, что ее поступки могут быть непредвиденными Когда нас было уже двенадцать, инструктор начал нервно поглядывать на часы. Наконец в глубине аллеи появилась она.

— Наша звезда в своем репертуаре! — прокомментировал кто-то.

В группе, кроме меня и ее, были две семейные пары с детьми подросткового возраста — всего семь человек, две дамы бальзаковского возраста и кинодокументалист с дочкой. Скука смертная! Но я понял, что у меня нет конкурентов, а у нее — выбора. Поэтому, как только она приблизилась, я взял ее котомку и забросил себе на плечо.

— Вот что, товарищи, — обратился к нам инструктор. — Поведу вас кратчайшим путем: чтобы не обходить всю территорию, пойдем через аллею — там в заборе есть дыра… Это, конечно, непорядок, но не будем терять время!