Мо Янь - Страна вина

Охранник потянулся было за пистолетом, но Дин Гоуэр снова поднял ведро:

— Только нагнись — и полетишь у меня, как пес за куском дерьма.

Тот понял, что противник попался серьезный. Он отступил на несколько шагов, повернулся и припустил что есть мочи к небольшому домику. Дин Гоуэр, усмехаясь, вошел в ворота.

Из домика выскочила целая орава людей, одетых так же, как и охранник. Один безостановочно свистел в металлический свисток.

— Вот он, вот! — кричал, тыча в Дин Гоуэра, только что получивший от него охранник. — Вздуйте этого сукина сына!

Охранников было больше десятка, и они окружили Дин Гоуэра, словно стая бешеных псов, помахивая электрошокерами. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.

Дин Гоуэр неспешным движением сунул руку за пояс. «Оп-ля! Пистолет-то в папке, а папка осталась в машине».

Один из охранников, с красной повязкой на рукаве — наверное, старший, — ткнул дубинкой в сторону Дин Гоуэра.

— Ты что здесь делаешь? — вызывающе спросил он.

— Да водитель я, — помахал ведром Дин Гоуэр.

— Водитель? — с сомнением повторил старший. — А сюда зачем заявился?

— За водой, радиатор перегрелся.

Напряжение значительно спало, несколько высоко поднятых дубинок опустились.

— Никакой он не водитель! — орал пострадавший. — Ногами орудует — страшное дело.

— Это говорит лишь о том, что ты никуда не годишься, — возразил Дин Гоуэр.

— В какой организации работаешь? — продолжал допрашивать старший.

— В Академии виноделия, — без запинки выпалил Дин Гоуэр, вспомнив значок на дверце грузовика.

— А куда следует машина?

— На шахту.

— Документы предъяви.

— В кармане куртки остались.

— А куртка где?

— В машине.

— А машина?

— На шоссе.

— В машине кто-нибудь еще есть?

— Есть одна красотка.

— У вас в Академии виноделия что ни водитель, то кобель, — хихикнул старший.

— Что верно, то верно, все кобели как один.

— Топай давай, делай свое дело! — велел старший. — Вода в доме, а ты здесь ошиваешься.

Шагая за ними в дом, Дин Гоуэр слышал, как старший выговаривает «его» охраннику:

— Болван, с каким-то шоферюгой справиться не можешь. А будь на его месте человек сорок бандитов? Открутили бы тебе всё хозяйство, и пикнуть бы не успел!

Внутри здания яркий свет резал глаза, слегка закружилась голова. В коридоре — красная ковровая дорожка из синтетики, на стенах — большие цветные фотографии различных злаков: кукурузы, риса, пшеницы, гаоляна и еще каких-то — не разбери-поймешь. «Должно быть, какие-нибудь гибриды — результат упорного труда работающих здесь специалистов по сельскому хозяйству». Старший охранник, который немного проникся к Дин Гоуэру, показал, как найти туалет, добавив, что там есть кран тряпки полоскать и можно набрать воды. Дин Гоуэр поблагодарил его, отметив про себя, что вместе с подчиненными тот зашел в одну из комнат, откуда через открытую дверь вырвались клубы едкого дыма. «Наверное, в карты или в мацзян [105] Мацзян (маджонг) — китайская азартная игра фишками, похожими на домино. режутся, — решил он. — Хотя, возможно, и директивы какие изучают». Он усмехнулся и, подняв ведро, осторожно направился к туалету, читая на ходу деревянные таблички на дверях: «Технический отдел», «Производственный отдел», «Бухгалтерия», «Финансовый отдел», «Архив», «Методический кабинет», «Лаборатория», «Видеозал». Последняя дверь была приоткрыта, там кто-то был.

Тихонько войдя туда с ведром в руке, он увидел мужчину и женщину, смотревших видео. Размеры экрана телевизора поражали. На нем появилась надпись красивым уставным шрифтом: «Редкие деликатесы — рис „Куриная голова“».

Ролик сопровождала прекрасная, трогательная гуандунская [106] Гуандун — провинция на юге Китая. мелодия «Разноцветное облако догоняет луну». Никакого желания смотреть этот ролик, вообще-то, не было, но что-то в нем притягивало, наверное яркость кадров. Автоматическая производственная линия забоя куриц. Четко, ритмично падают куриные головы. Под бравурные звуки струнных и духовых голос диктора вещает: «Широкие народные массы и партийные работники Исследовательского центра по разработке особых видов питания… вдохновленные… в едином порыве и едином мышлении в духе лозунга „Решая ключевой вопрос, не считать его трудным“, днем и ночью ведут борьбу…» Группа людей в белоснежной униформе с изможденными лицами проводит химические опыты с набором разнокалиберных пробирок. Несколько миловидных женщин в белых передниках, с аккуратно подобранными под белые шапочки волосами берут пинцетом зерна сырого риса и запихивают в отрубленные куриные головы. Еще одна группа женщин — так же одетых и таких же миловидных — закапывает набитые рисом головы в горшки с огненно-красными цветами. Смена кадра — в горшках показались ростки риса. Их поливает с десяток опрыскивателей. Снова смена кадра — ростки заколосились. Новый кадр — уже на банкетном столе, украшенном живыми цветами, стоят несколько чашек с дымящимся отборным — зернышко к зернышку, — сверкающим, как жемчуг, и красным, как кровь, рисом. Вокруг стола сидят несколько начальников — один представительный, другой — толстый, третий — длинный — и с довольными улыбками пробуют этот редкий деликатес. Дин Гоуэр тяжело вздохнул, только сейчас осознав ограниченность своих познаний: настоящая лягушка на дне колодца. Ролик еще не закончился, а мужчина с женщиной начали беседовать. Опасаясь, как бы его не заметили, Дин Гоуэр подхватил ведро с водой и торопливо зашагал к выходу. Проходя мимо охранника у ворот, он ощутил на себе ненавидящий взгляд. Тот словно буравил его глазами. На кукурузном поле листья на сухих стеблях хлестали по глазам, и они стали слезиться. Старый ловец сверчков куда-то исчез. Еще не доходя до грузовика, он услышал с шоссе истошный крик шоферицы: