Ольга Аро - Вина Зверя

Вэл подняла голову вверх, рассматривая огромный круглый диск луны. Морозный воздух щипал кожу, белый пар вырывался из приоткрытых губ.

Серебро луны, подернутое темными рваными облаками, казалось невиданным и прекрасным в своей природной красоте зрелищем.

Знакомые запахи родного города окутали плотным покрывалом, заполняя легкие.

Она чувствовала вонь жженого мусора – у огромных костров грелись пахнущие немытыми телами бродяги; ощущала тяжелый дух свежего дерьма и уксусный запах мочи, вылитой прямо со второго этажа на пустынную ночную улицу.

А еще – аромат из пекарни, в которой готовили свежий хлеб к самым ранним первым покупателям: теплые нотки мягкого рыхлого теста и горячей выпечки.

Мимо прошел фонарщик, огромной лучиной зажигая погасшие фонари на центральной улице. Вэл опустила голову, наблюдая за его суетливой походкой. Мужчина опасливо покосился на девушку и, встретившись с ней взглядом, поспешно отвел глаза.

Вэл ухмыльнулась, понимая, что выглядит странно, стоя в полном одиночестве посреди центральной площади и уставившись в небо. Ее одежда так сильно отличалась от здешней, что наверняка фонарщик принял ее за иноземку.

А может быть, даже безумную иноземку, ведь какой женщине в здравом уме придет в голову шататься темной ночью по городским улицам?

И все же Вэл была дома.

В душе не осталось переживаний или горечи, преследовавших всю дорогу по едва проходимому лесу.

Как только ноги ступили на замызганные и заплеванные улицы, как только взгляд выхватил высокие шпили ратуши и церкви, сердце словно сбросило всю боль, радостно затрепетав в предвкушении.

И даже луна, на которую Вэл смотрела так, будто видела ее впервые, казалась иной, нежели та, вид на которую открывался с другой стороны Грозовых гор.

Деньги она поменяла с легкостью, но лишь малую часть, необходимую на первое время.

Вэл не собиралась открывать меняле все карты, зная, что кошель, в основном полный золотых монет, окажется чудесной причиной перерезать ей горло.

Меняла, сомнительной чистоты худой мужчина с щетиной, которую он постоянно чесал двумя пальцами, долго рассматривал в свете сальной свечи круглую, тускло блестящую монету.

– Ты из-за моря? – наконец спросил он, надсадно закашлявшись.

Вэл кивнула. Можно сказать и так.

Она никогда не видела моря, только слышала о нем, тут же вспоминая рассказы о своем забредшем в их городишко отце.

Говорят, оно было куда больше любого озера. Наверное, даже больше Арсу-Ала.

– Даю три за одну, – прищурившись, сказал меняла, и Вэл пожала плечами, ловко выхватывая из его пальцев золотую монету.

– Семь за одну, – произнесла она, приподнимая брови. – Или я ухожу к тому, кто даст мне эту цену.

Меняла насупился, поглядывая исподлобья. Вэл понимала его мысли.

Дорогая, чуждая взгляду одежда с легкостью обманула бы кого угодно. Только Вэл не была глупой сумасбродной дочуркой богатеньких родителей, пустившейся в долгое путешествие по незнакомым землям.

Она была частью этого города.

– Пять за одну, – недовольно предложил меняла, нервно почесывая подбородок, явно не желая упускать светившую золотом выгоду.

– Я сказала – семь, – твердо проговорила Вэл, опуская монету в карман куртки. Мелкие скользкие глазки проследили, как монета исчезла в кармане, и меняла выдохнул:

– Шесть. Даю шесть. Такой цены вы не найдете, миледи.

Миледи. Богатая дама, скрывающаяся от родни, сорвавшая с себя пышные платья. Красивая легенда.

Вэл улыбнулась краешком губ и согласно кивнула меняле. За подобное обращение можно потерять одну монету.

С нее не убудет благодаря Раза и чувству вины или тому, что заставило мужчину подарить такую немалую сумму.

Утром Вэл сняла мансарду, большую и просторную, на третьем этаже каменного дома. Хозяйка, высохшая опрятная старушка, едва бросив на девушку изучающий взгляд, прониклась к ней симпатией.

Вэл вновь поблагодарила за это свою одежду да внезапно появившийся у нее чуть уловимый говор.

«От чужеродной манеры разговора нужно избавляться», – подумала она, внося плату за жилье на полгода вперед.

Распахнув большие, чисто вымытые окна, Вэл проветрила мансарду, а затем, прикрыв деревянные ставни, рухнула на кровать, вдыхая запах свежего белья. Заснула почти мгновенно, будто кто-то выключил сознание, затушив пламя свечи.

Проснулась она поздно, вся разбитая, проспав большую часть дня.