Марианна Гончарова - Землетрясение в отдельно взятом дворе (сборник)

Был у меня один позорный факт в биографии: выстрел пушки застал меня в туалете Петропавловской крепости. Моя британская группа очень веселилась, когда я выскочила оттуда бледная и в расстегнутых портках. Так вот, по сравнению с чихом моего соседа в пустой квартире выстрел пушки в Петропавловской крепости был чихом котенка.

Ну не могу уже… Черт меня понес в это жюри! Открываю файл. «Он вышел из дома. Шел дождь». Закрываю файл. Так нельзя начинать. Нельзя, сосем нельзя. Я не знаю, как надо, но не так. Хочу почитать что-то, где так не начинается. Открываю другой файл: «Шарлин закурила и сквозь дым сигареты и накрахмаленные старинные гардины…» Уыыыыыы… Ну а уж вот это вообще: «Был первый день июля…»

Мой редактор говорит на это: «А ты прочти восемнадцатую и девятнадцатую страницы. Если пойдет, читай все».

Я так и сделала — прочла восемнадцатую, потом девятнадцатую, потом честно прочла до и после…

Вот… Непорочные бандиты борются с продажными милиционерами…

«Он резко развернулся, присел, прикрыв ее правым боком, выхватил пистолет левой рукой, прищурил правый глаз и выстрелил с левого колена…»

Это не детектив. Это Камасутра какая-то.

Приехали гости, военные летчики, друзья мужа. С семи утра плотно сели общаться, сначала кофе с коньяком, потом отдельно коньяк, потом завтрак с коньяком, потом обед с коньяком. К двум часам дня в дискуссиях родилась истина — во всем виновата Африка, оттуда все беды. Пока я варила очередную порцию кофе, мужики успели назначить нового министра обороны Мозамбика.

— И п-п-п-позвонили! — игриво пританцовывая, склонив голову к плечу, добавил один из гостей, покачиваясь, балансируя руками, как крыльями. — Р-р-р-распорядились.

Какой персонаж! Знакомый рассказал нам об одном цыгане, который где-то в Штатах на побережье украл корабль с лошадьми. Сам! Корабль перегнал на Кубу. Лошадей увел, корабль бросил. Его кличка была Чикаго.

Восторг!

Вчера в «Подиуме» на распродаже весенней коллекции одной классной кутюрьистки наконец увидела то, что ищу давно, — темно-красный клубный пиджак. И — увы! — он оказался мал на два размера. Вот же я неудачница. Беда в том, что, если даже я на его похудею, его к тому времени все равно заберут, он такой красавец.

Это я к тому, что смена времен года у меня происходит не так, как у всех на планете, а по-другому. Когда вдруг понимаю, что ох ты, красота-то какая — это и про за окном, и про людей, и про классную книжку, и про поездку куда-нибудь, — тогда у меня и весна. А остальное время — нет разницы, какое время года. И поэтому я вчера в магазинах спрашивала весеннюю обувь, весенний пиджак, весенние брюки… А Таня (это моя сестра, она ко мне приехала из города Москвы) говорила, так осень же… А я говорила, так это у тебя… А у меня — скоро весна.

Я продолжаю мечтать про клубный пиджак моей мечты.

Пригласили почитать мои тексты в женский клуб Еврейского культурного центра. Потому что заседание было посвящено дню рождения жены черновицкого раввина.

Ну понятно, меня пригласили в качестве подарка. Как черепаху. Помните мультик? Там суслик идет к тушканчику на день рождения. И встречает черепаху. И сокрушается: вот у суслика день рождения, а у меня нет подарка, а суслик будет угощать не абы чем, а крем-брюле… А хитрая черепаха ему: «А подари меня!!!» А потом еще с претензиями к суслику, мол, я же подарок, меня надо НЕСТИ! Ее подарили, и эта старая тертая перечница все крем-брюле сожрала. Подарок… Тот еще…

Ну, скажу вам честно, я, конечно, тоже рассчитывала на крем-брюле, потому что от гонорара отказалась. Все-таки день рождения там, потом, я люблю, когда в семье много детей, потом, раввин у нас молодой, новенький, милый, и читать минут двадцать… Словом, согласилась с радостью и поехала.

Подарок, то есть меня, никто не нес, а перегоняли самоходом.

День рождения раббанит проходил в зеркальном зале. Там были накрыты столы и собирались женщины разных сортов и размеров. Среди гостей возбужденно бегали друг за другом дети раввина — хорошенькие нарядные девочки, они визжали и смеялись. Конечно, именно тогда надо было откланяться и уйти, но я смалодушничала. Меня подвели к имениннице. Раббанит сказала, что ее зовут Пнина. «А знаещь, щьто эта означаит?» — с ивритским акцентом спросила она, тоненькая и маленькая, как подросток. «Эта тО-о… — Она пропела первое „о“ наверху, второе „о“ на квинту ниже. — Эта тО-о, шьто у тебья на шьее».