Федор Московцев - Карибский кризис

Далее последовали заверения дружбы: «Моя задача остается прежней: сопутствовать в твоих исканиях, улавливать твой успех… Быть другом твоему другу, и недругом твоему недругу», и пожелания всяческих успехов.

Перед уходом, прежде чем выйти из кабинета, я украдкой посмотрел на такого помолодевшего старого седого полковника. Вампиры, они вообще сильнее всех живых.

А когда я приехал в офис, там меня ждали шокирующие новости. Недавно нанятый исполнительный директор Расторгуев и главбух Ермолина навели порядок в бухгалтерии, свели все взаиморасчеты и вывели сумму задолженности — 12 миллионов рублей! (потом оказалось, что отрицательное сальдо было гораздо больше, просто они не имели доступ ко всем документам). У них не было оснований для беспокойства, так как Совинком был связан с Экссоном, крупные суммы денег постоянно перечислялись в обоих направлениях, и вырванная из контекста сумма задолженности как бы ничего не значила. Для меня это стало неожиданностью — я пребывал в уверенности, что отрицательное сальдо не превышает 1,5 миллионов.

Я стал лихорадочно размышлять, как могла возникнуть такая большая задолженность, что это — последствие воровства и распиздяйства сотрудников, чрезмерные проценты по кредитам и займам, внесение своих денег в кассу Экссона (возврат экспортного НДС — поскольку я никак не мог стрясти с налоговой НДС, то, как материально ответственное лицо, был вынужден вносить на Экссон свои личные деньги), инвестиции в аптеки, которые ещё не введены в строй и не начали приносить доход?! Также, я недоумевал, почему у Ирины оказались заниженные цифры отрицательного сальдо (в пределах полутора миллионов), она ведь никогда раньше не ошибалась. Одно из двух: либо она потеряла контроль из-за того, что не справляется с возросшим объемом работ и физически не может усваивать столько параметров, либо просто махнула рукой на фирму из-за каких-то личных мотивов и амбиций.

В любом случае, мне стало ясно, что как-то очень незаметно, при попустительстве самого себя и своих ближайших помощников, которым я доверял, я пересек некую точку невозврата, point of no return, после которой начинаются проблемы, и прежние по сравнению с ними покажутся детским лепетом.

В эту поездку я уволил, наконец, проштрафившегося Ярошенко (бывший исполнительный директор и руководитель аптечного направления) и предпринял ряд шагов, направленных на сокращение расходов. Также я дал задание подготовить документы для получения кредита и стал окучивать людей, которые могли бы в этом поспособствовать. Одним из них был Вадим Второв, директор оптово-строительного рынка, мой школьный друг и однокурсник. Узнав, что я в Волгограде, он пригласил меня на пикник. В такой ситуации мне было не до развлечений, но я принял приглашение, чтобы поговорить насчет ссуды в неформальной обстановке.

Находясь в Волгограде, я не мог не думать о Тане… но мысли мои были очень злыми. Это ведь по её вине, а также по вине Рената, поставленных контролерами, был упущен момент, когда финансовую ситуацию на фирме можно было выправить. Где-то между февралем и серединой мая стремительно пройдена точка невозврата, и теперь проблемы нарастали так стремительно, что я уже не мог контролировать положение на фирме. Мне ничего не оставалось, кроме как полагаться на порядочность сотрудников, а люди, как известно, материал ненадежный.

Таня давно прекратила мне звонить, и её молчание становилось тягостным. То, что требует решения, должно быть решено — мне нужно было обязательно как-то с ней определиться, дальше тянуть уже нельзя.

Среди всей этой кутерьмы, в момент тяжелых размышлений о причинах недостачи и о том, как избежать катастрофы, мне позвонила Мариам из Петербурга, чтобы допросить насчет моих дел. Что было очень странно — она никогда не интересовалась этим с таким пристрастием. Что с деньгами, взятыми у компаньонов на развитие аптечной сети, что с кредитами Волгопромбанка, дают ли аптеки ожидаемую прибыль, откуда на Совинкоме такая недостача? — предъявляла она. Я что-то отвечал ей в своей витиеватой манере, но она, не слушая, продолжала сыпать вопросами. «Откуда у неё информация по Совинкому?» — недоумевал я, гадая, кто мог ей проболтаться и думая прежде всего на Рената. (про то, что компаньоны инвестировали деньги в мои аптеки, она узнала от Игоря Быстрова). Я вяло отбивался от нападок жены и ни по одному вопросу не дал внятного ответа, и она, будто ожидая именно такое объяснение, прервала разговор.