Федор Московцев - Карибский кризис

Таня вела себя в формате «Я буду любить тебя тихо-тихо — так, что никто не заметит» три года — до начала 2004 года. Всё это время она работала на Совинкоме, совмещая работу с учебой, на должности офис-менеджера (был только один большой, на полгода перерыв, когда она готовилась к поступлению в институт). Вначале её участие ощутимо чувствовалось, но постепенно её энтузиазм сошёл на нет — она занялась музыкой и записалась в театральный кружок. Как раз в тот момент, когда ушли Лена Николова и Лена Гусева, обнажив ответственные фронты и мне остро понадобились надежные люди, Таня вдруг затеяла какую-то свою игру.

Мы встречались достаточно часто для людей, живущих в разных городах. Минимум раз в две недели, иногда чаще, я летал в Волгоград по делам. Таня приезжала ко мне в Петербург. Два раза в год мы ездили на море. Я был относительно свободен — жена с ребенком не сразу последовала за мной, чего-то выжидала. Мариам приезжала в Петербург на короткое время, чтобы потом вернуться в Волгоград под каким-нибудь предлогом. Семья жила порознь. И по моему поведению у Тани могло сложиться впечатление, что я фактически свободен и развод — это просто формальность. Тем более что я, чего уж там, периодически в порыве страсти, особенно на море, мечтал вслух, что неплохо было бы НАМ поселиться на вилле на берегу моря, и даже затрагивал практическую сторону вопроса.

Мариам окончательно перебралась в Питер в конце 2003 — начале 2004 гг. Нашла работу по своей специальности — психиатр. И как раз в это время Таня решила, что нам с ней пора определиться. Всё началось с полунамёков, а закончилось прямым требованием разводиться с женой и создавать новую семью:

— Избавься от этого параллельного явления, от Мариам, вот какой ты должен сделать шаг! Я так больше не могу! Мои биологические часы тикают и утраченного времени не вернуть. Ты должен определиться: или я, или…

Она прекратила наши интимные отношения, и завела интрижку с моим двоюродным братом Ренатом, заставляя меня ревновать. (Он часто ездил в Волгоград контролировать сотрудников Совинкома, развитие аптечного направления и возврат экспортного НДС). Уже позже до меня дошло, что всё это затевалось, чтобы позлить меня и заставить предпринять решительные действия, но тогда я просто сходил с ума. Рассуждая здраво, следовало бы устроить сцену ревности и распрощаться с Таней, подобные прецеденты уже были с другими девушками, всё, отношения зашли в тупик (конечно, с точки зрения женатого мужчины, для девушки-то это как раз наоборот — дорога в светлое будущее). И если бы наши интимные встречи продолжались в прежнем режиме, примерно раз в неделю, при этом она бы достала меня своими намёками на то, что пора определиться, и тут бы вдруг раскрылись её шашни с Ренатом, то возможно, я бы так и подумал. Но я просто не способен был трезво мыслить. Во мне заговорил инстинкт охотника, от которого ускользает добыча. Поскольку она держалась несколько отстранённо, не навязывала себя, а скорее наоборот; то, недоступная, она стала во сто крат желаннее. Боже, что это были за муки — несколько раз она заявляла, что «не может», и отказывала в близости в самый такой момент, когда мы, раздевшись, лежали в постели и я уже, нащупав её влажную промежность, собирался войти! Я с трудом сдерживался, чтобы не взять её силой, остатки благоразумия подсказывали, что с ней этот номер не пройдёт. С большинством девушек проходит, а с ней — нет.

Чем больше она меня томила, тем большим праздником казались её объятия и поцелуи, и её слова о том, что она меня любит. В один из таких моментов, когда мы целовались на набережной, я совершенно растаял и неожиданно для самого себя, в припадке восторга, усиленного Таниными поцелуями, пообещал подарить ей Рено Меган Кабрио (в 2003 году во время поездки на Кипр мы брали напрокат такую машину, а тут как раз один знакомый фирмач предложил точно такой же по сходной цене). И я сдержал обещание.

В конце апреля 2004 года (шел четвертый месяц нашего воздержания) я пригласил её в Абхазию. Как обычно, почти что в форме уведомления, позвонил и сообщил, что через два дня приеду в Волгоград, заберу её и мы поедем на море. Во время этого разговора она заставила меня понервничать, я уже не был уверен, что поездка состоится, и торопился в Волгоград сильнее обычного.

…Всё же, я сомневался. Я был почти уверен, что на этой развилке жизненного пути следует сохранить чистоту помыслов перед мирскими соблазнами… но меня распалила мысль о том, что Таня достанется Ренату. Недоступная в течение столь продолжительного времени и ускользающая, возможно, навсегда, она ещё сильнее разожгла мою кровь. Я будто слышал шуршание шелка, обвившегося вокруг её удивительно стройных ног, восхищался изменчивой игрой изумрудов на её груди, соперничающих с блеском лукавых глаз. Увы, никакими хитростями не удавалось мне заполучить её обратно, и ещё неизвестно, смогу ли вернуть её расположение в этот приезд. И в этой непростой ситуации, когда я пообещал жене и друзьям на майские праздники поехать всей компанией в Сочи в пансионат «Заполярье», инстинкт охотника повёл меня в другую сторону. Я решил, что поеду к Тане и сделаю всё возможное и невозможное, чтобы взять её. И сделать так, чтобы в моих объятиях Таня не только забыла про Рената, но даже своё собственное имя забыла. И тогда Ренат будет вынужден прекратить любые козни и вспомнит, наконец, своё место. Я же не смирюсь, пусть хоть неделю придётся стоять лагерем под окнами Таниной квартиры!