Федор Московцев - Карибский кризис

— Ну да, — согласился Ренат. — Его работа — защищать тебя, он за это деньги получает.

Ни землетрясение, ни террористический акт не потрясли бы меня так, как это известие — о том, что у меня не получится снять арест счета и деньги будут списаны. У меня будут проблемы не только с компаньонами, но ещё и с правоохранительными органами, куда заявит Карман, не дождавшись от меня возврата денег. Всевышнему оказалось мало причиненных мне неприятностей, и он подкинул ещё одну. В аэропорту ко мне подошли Артур с Владимиром и сказали, чтобы я сегодня сразу по прибытию в Петербург, прямо из аэропорта поехал бы во Внешторгбанк, чтобы перечислить деньги поставщикам на общую сумму десять миллионов рублей и снять пару миллионов на текущие нужды. Они созвонились с нашими контрагентами, посовещались и в силу производственных необходимостей приняли такое решение. До конца рабочего дня я вполне успевал заехать в банк. Всё шло к тому, что сегодняшний день станет последним днём моей жизни. «Да, Андрей, горел ты ярко… но недолго», — сказал я сам себе.

Когда я услышал команду о срочном перечислении денежных средств со счетов Внешторгбанка, моё тело стало ватным, а рот будто забит огромной жвачкой, не позволявшей членораздельно произносить слова. Мне стоило огромных усилий держаться непринужденно и разговаривать с друзьями. Алкоголь на меня уже не действовал. Меня осаждали беспокойные мысли — как выкручиваться в Петербурге? Ну, допустим, я скажу, что якобы перевёл эти деньги поставщикам, но в понедельник они их не получат, и что дальше?! Опять же Карман — что говорить ему, как объяснять задержку возврата бюджетных средств?

Итак, мне пришлось обращаться к святому Иосифу. Я набрал его номер, и, услышав его голос, поздоровался, и, выслушав его приветствие и шутливое ворчание, типа, что так долго от меня ни слуху ни духу, приступил к делу. Без прикрас изложив суть дела, я напомнил прошлогоднюю историю с векселями и посетовал, мол, московские и питерские ОБЭПовцы имеют короткую память, коль скоро год назад меня выручили, а теперь вдруг плющат.

— Это другие люди, — убежденно сказал святой Иосиф. — Если бы дело попало в руки тех моих знакомых, что решили вопрос год назад, они бы обязательно мне отзвонились.

— Итак, давай ещё раз: банк получил решение о приостановлении движения по счету в тот момент, когда там оказались бюджетные деньги… — будничным тоном старый седой полковник стал разбирать ситуацию, и по его голосу я стал узнавать своего делового партнера, с которым переделал столько разных дел. Какая нелегкая развела нас по разные стороны?!

В конце разговора я попросил связаться с Карманом и как-то объяснить ситуацию, чтобы он лишний раз не дёргался. Старый седой полковник ответил, что позвонит лишь тогда, когда сам пробьёт ситуацию, то есть не раньше понедельника. А пока предоставил мне самому разбираться с начальником горздравотдела.

На том мы и порешили.

Я с горечью подумал о том, что теперь мне не удастся воспользоваться этими 24-мя миллионами бюджетных денег, в лучшем случае, если счёт разблокируют, мне придется их вернуть горздравотделу.

Вдруг, внезапно возникшая суета дала моим мыслям другое направление. Мимо нас пробежали трое полицейских. Засуетились служащие аэропорта. Заволновалась встревоженная, растерянная толпа пассажиров. В самом воздухе ощущалось беспокойство. И не только — я явственно почувствовал какой-то странный запах — то ли гари, то ли какого-то дыма. И тут я увидел, что на табло практически напротив всех рейсов появилась надпись «Delayed». В том числе напротив нашего рейса — Париж-Петербург. Моё сердце радостно забилось, хотя я ещё не понимал, что к чему. Мы всей компанией подошли к стойке справочного бюро, возле которой уже столпились возбужденные пассажиры.

— What happened? — этот вопрос был у всех на устах.

К самой стойке было не пробиться, мы узнали от впереди стоящих, что произошёл террористический акт — в зоне прилёта в тот момент, когда в зале стали появляться пассажиры, прибывшие рейсом из Тель-Авива. Прозвучали страшные слова: «арабские террористы». Эти слова вызвали у собравшихся многочисленные и наглядные представления — безжалостные головорезы в повязках, покалеченные тела в лужах крови, разбросанные взрывом оторванные конечности…

«Задержка рейса» — прозвучало раз двадцать, прежде чем это радостное известие достигло моего сознания. Я отвёл Мариам в сторону, подальше от друзей, не разделявших моей неземной радости. При ней я дал волю своему веселью. На её удивлённо-вопросительный взгляд я ответил, что мне нежелательно появляться в Петербурге до пяти вечера, поэтому задержка рейса оказалась весьма кстати.