Федор Московцев - Карибский кризис

Ровная синяя пустыня простиралась под нами.

Мои мысли обычно складываются мозаикой на высоте нескольких тысяч метров. В перелетах я обдумывал свои дела, придумывал новые бизнес-схемы. В этот раз, однако, ничего, кроме запоздалых сожалений, не приходило в мою голову. Как так получилось, что святой Иосиф так ловко обставил меня? Как произошло то, что я и в мыслях не допускал: сопротивление воле моей? В какие бессонные ночи и слишком просветленные дни я потерял нить своих трезвых раздумий? И куда исчезла моя осторожность? Разве я когда-нибудь доверял всецело даже себе? Почему же так безотчетно не усомнился в искренности заверений Давиденко со товарищи? В какой изменчивый час мои деньги и мои люди перестали на меня работать и моя финансовая машина покатилась в пропасть? Почему, обдумывая сложные ходы жизни, я не предугадал такую чудовищную возможность? Почему не задумывался, ради чего делаются инвестиции? Они делаются ради прибыли, а я уподобился своим бывшим компаньонам: Гордееву, который работал ради работы, по принципу «пофигу война, главное — манёвры»; Штейну, зациклившемуся на построении идеальной структуры. Не нужно быть семи пядей во лбу, не нужно заканчивать университеты, чтобы провести нехитрый аудит и финансовый анализ моего предприятия и увидеть, что наибольшую рентабельность имели проекты, в которые я не внёс ни копейки, либо внёс по минимуму, либо проехался на чужих деньгах. Их немного, но благодаря им я имею то, что имею: моя фирма Совинком (клиентская база наработана Штейном и взята мной в готовом виде); аптека в кардиоцентре (Халанский передал мне её бесплатно вместе с оборудованием и товаром на условиях отсрочки платежа и выдачи ежемесячных комиссионных — условия более чем гуманные, проходимость бешеная, обороты высокие); соучредительство в Экссоне (высокая рентабельность, стабильные заработки, между тем уставный капитал внесён чужими деньгами — я снял со счета оборотные средства, это была предоплата клиентов за товар). Это основные темы. Плюс множество мелких, подтверждающих общую закономерность. Мой талант стричь купоны из воздуха произвёл обильную жатву.

Тогда как все проекты, в которые я инвестировал свои кровные деньги и действовал по учебникам, «как надо правильно строить бизнес» — все они оказывались убыточными. А самым пагубным для моих карманов оказался аптечный проект.

Но откуда моему сознанию быть ясным, если я постоянно на кочерге?! Даже в эти кризисные дни, последние две недели я не просыхал, ежедневно накачиваясь ромом! Мало того, что добровольно забрался в лабиринт, так еще предпринимаю максимум усилий, чтобы навсегда в нём остаться! Я сам воздвиг себе шаткую лестницу — сомнительные предприятия и заранее обреченные финансовые проекты — по которой хотел забраться на вершину жизни… и вот результат. Чем упорнее я искал солнца, тем сильнее оказывалась гроза. И все мои близкие, которые находятся рядом со мной и зависят от меня, должны меня осудить.

Я посмотрел в иллюминатор. За стеклом — облака, клубящийся серый туман, за которым не видно ни океана, ни солнца. Так и всё сделанное мной расползлось в сером тумане.

Пробуждение было вполне себе абстинентное — я вновь познал горечь головной боли, сухости во рту и легких панических атак. В голове словно прибой шумел. Я изрядно отпил пепси, закинулся таблеткой от головной боли. Посмотрел в иллюминатор — всё та же облачность. Утро не только захлебнулось в серых туманах, но и затаило в себе те незримые силы, которые неизбежно развязывают большие события. Нерадостные думы владели мной: накануне Владимир с Артуром сказали, что по приезду в Петербург необходимо перечислить крупную сумму с расчетного счета во Внешторгбанке.

Когда самолёт приземлился, я сразу же включил трубку и позвонил Ренату. Он доложил, что те люди из ОБЭП, на которых ему удалось выйти, пообещали решить вопрос, но он в них не уверен — они могут взять деньги, а дело не сделать, либо решить вопрос наполовину, то есть вообще никак не решить, это обычная милицейская практика. Сам Коршунов сейчас за границей, на Гавайях, возвращается только в конце следующей недели, и по телефону напрягать магната, когда он на отдыхе, как-то не с руки.

— Что будем делать? — спросил Ренат.

Я вспомнил про святого Иосифа — ведь именно он выручил меня в прошлом году в этой истории с векселями, когда на меня завели уголовное дело и выставили в розыск. И я сказал об этом Ренату — что буду вынужден кланяться старому седому решальщику, в конце концов, это его недоработка, что меня плющат по уже решенному им вопросу.