Грейс Макклин - Самая прекрасная земля на свете

— Пустяки тоже бывают важными, — сказала я.

Папа отложил нож. И сказал:

— Так ты ешь или играешься?

Я прекратила давить картофелину.

— Ем, — ответила я.

В среду Нил Льюис бросил червяка мне в тарелку и затолкал меня в мусорный бак — пришлось стучать, пока меня не услышал наш уборщик мистер Потс. Папа рассердился, увидев мою одежду, и сказал, что у него и без этого неприятностей по горло, но я все равно не сказала ему ничего про Нила, потому что не хотела, чтобы папа пошел жаловаться в школу.

Я пошла к себе в комнату и придумала историю про Красу Земель.

В четверг Нил выдернул из-под меня стул и попытался поджечь на школьной площадке мою сумку. Когда папа потом увидел сумку, он сказал: «Проклятье, Джудит, деньги не растут на деревьях», и я поняла, что он очень рассердился — в других случаях он не ругается. Я пошла наверх, поиграла с Красой Земель и придумала историю про зонтик, на котором были нарисованы фламинго, и если бы зонтик раскрыли, все фламинго взлетели бы в небо, но они так и не взлетели, потому что девочка, хозяйка зонтика, очень его любила и не хотела, чтобы он намок.

В пятницу я сидела, не поднимая головы от тетрадки, и ни разу не посмотрела вокруг, потому что если бы я увидела Нила, я не смогла бы скрыть, как я сержусь. И вот интересно: до того, как у меня появился дар, я не помню, чтобы я когда-нибудь сердилась, мне только было страшно, а теперь я сердилась так, как еще не сердилась никогда, мне казалось, что внутри что-то вовсю молотит крыльями, как Роудраннер, [2] Мультсериал про Роудраннера («Птичку-бегунка») и Койота выпускался Чаком Джонсом и Майклом Мальтизом в 1949–1966 гг. Каждая серия не имела ни завязки, ни развязки и строилась как череда коротких фарсовых эпизодов, разворачивающихся в условно-минималистичной обстановке: Койот гоняется за птичкой по пустыне и каждый раз сам же попадает в собственнолапно вырытую яму. который пытается вырваться наружу.

Утром лицо у мистера Дэвиса было цвета оконной замазки. Он поправил очки, и рука его тряслась. На лбу блестел пот. Без десяти одиннадцать он стукнул по столу, порылся в ящике, нащупал бутылку и встал. И сказал:

— Я вернусь через пять минут. Сидите тихо и работайте — и помните: я у всех проверю орфографию и пунктуацию!

Только он вышел, началось буйство. Я склонилась над учебником и положила голову на руку. Мы писали сочинение в новых тетрадках. Вообще-то я люблю сочинения, но на этот раз тема была «Подарки», а об этом мне писать сложно. Братья не празднуют ни Рождество, ни дни рождения, а папа не покупает подарков, потому что в мире, как он говорит, и так культ вещей и нечего этому потворствовать. Наверное, можно было бы описать один из подарков Джози, но мне не хотелось.

Джемма сказала:

— А мне на Рождество подарят пони!

— А мне батут, — сказала Кери.

— А мне ролики, — сказала Рианна.

А потом Джемма сказала:

— А вы не празднуете Рождество, да?

— Нет, — сказала я, — потому что это не день рождения Иисуса. Это день рождения римского бога солнца.

Рианна сказала:

— И дни рождения тоже.

— Нет, потому что это языческие празднества, а в Библии сказано только то, что в дни рождения людям отрубали головы.

Кери сказала:

— И телевизора у вас нет.

— Нет, — сказала я, — потому что когда мама с папой поженились, папа сказал: «Либо телевизор, либо я». Мама сделала неправильный выбор.

Они не поняли шутку. Посмотрели на меня как на чокнутую — это когда одна бровь поднята, подбородок задран, лоб нахмурен. А потом Кери сказала:

— У тебя ведь нет мамы?

Я не ответила.

Джемма сказала:

— А все-таки Иисус родился в Рождество. Об этом все знают.

Она повернулась ко мне спиной, оперлась на руку и вытолкала меня на самый край парты.

Но мне было все равно, потому что я вдруг поняла, о чем напишу: я напишу про снег. Это ведь самый замечательный подарок, какой мне подарили за всю мою жизнь, куда ценнее любого рождественского подарка или подарка на день рождения, а писать об этом совершенно безопасно, потому что ведь папа сказал, что нельзя говорить про чудеса, и только про них, а читать мою тетрадку никто не станет, кроме мистера Дэвиса, который под всем, что бы я ни написала, ставит «отлично», — я однажды написала, что лучше умру, чем пойду в школу, а он и за это мне поставил «отлично».

Я провела по линейке поля. Поставила сегодняшнее число. Закрыла глаза, и шум, стоявший в классе, стих. Я слышала, как поднимается ветер. Я чувствовала, как холодает. Глаза заполнила белизна. Стало темно.