Дуглас Кеннеди - Испытание правдой

Кройдон всего в семи милях от Бриджтона. Я отыскал единственную на весь город транспортную компанию и отдал пять баксов за такси. По дороге водитель спросил, что меня привело в Кройдон. «Навещаю старого приятеля по колледжу», — был мой ответ.

Элисон объяснила, что в доме, где они планировали поселиться, произошла авария водопровода, поэтому они временно разместились в квартире над офисом доктора. Найти ее было нетрудно. Кройдон — это город из одной улицы, из тех, что проедешь мимо — и не заметишь.

Чего нельзя было сказать о самой Элисон. Когда она открыла дверь, я испытал… вы когда-нибудь слышали французское выражение coup de foudre — любовь с первого взгляда? Так вот настоящий coup de foudre хлещет, как пощечина. Я посмотрел на нее, она посмотрела на меня — и, хотя мы обменялись лишь неловкими приветствиями, я сразу понял, что влечение не одностороннее: оно было взаимным.

Конечно, я сразу же заметил младенца у нее на руках. Не могу сказать, чтобы меня это сильно смутило. Я был Великим Революционером — пропагандистом свободной любви. И с той самой секунды, как наши взгляды встретились, я знал, что нам с Элисон суждено быть любовниками. Потому что в ее глубоком, печальном взгляде я увидел острое желание, стремление выбраться из этого провинциального тупика.

Квартира была убогой — три крохотные комнатушки, заставленные мебелью, слишком громоздкой для такого скромного помещения. Элисон извинилась за тесноту.

— Послушай, — сказал я. — Мне весь этот буржуазный вздор ни к чему.

Она рассмеялась:

— Впервые с тех пор, как мы переехали в этот городишко, в моем присутствии звучат многосложные слова!

Общий язык мы нашли сразу же. В течение часа мы опустошили бутылку вина и перешли к великолепным спагетти с фрикадельками, которые она приготовила на ужин. Ее маленький сын, Джефф, играл в манеже, пока мы ели, пили и вели серьезные разговоры о политике и смысле жизни.

— Я не говорила на такие темы с университетских времен, — призналась Элисон. — Мой муж — хороший человек, но он не слишком продвинут в идеологическом плане.

Говоря это, она коснулась моей руки и устремила на меня полный желания взгляд больших влажных глаз. Но хотя меня и влекло к ней — и в те времена я искренне считал, что моногамия — удел обывателей, — какая-то частичка моей души (думаю, та самая, что спустя годы открыла меня для любви Христовой и Его покровительства) не позволила мне пойти дальше. Я чувствовал и то, что сама Элисон разрывается между желанием и ответственностью, и — во всяком случае, в тот вечер — решил проявить осторожность и остановиться.

Она соорудила мне на полу постель из диванных подушек, помогла расстелить мой спальный мешок и пожелала спокойной ночи. О чем она не догадывалась, так это о том, что после трех ночей изматывающих странствий ее тепло согрело меня лучше любого эликсира. Я больше не был радикалом в бегах. Я был влюбленным мужчиной.

На следующий день Элисон показала мне Кройдон. Хотя я усмехался в душе, называя этот городишко тихой заводью, теперь, оглядываясь назад, я понимаю, какое это уникальное место, как глубоко укоренился Кройдон в великих американских традициях, как силен в нем дух коммуны, в каком почете здесь семейные ценности. Элисон работала в библиотеке — старомодном, уютном заведении, где местным ребятишкам прививали любовь к книгам. И еще мне очень понравились закусочная и супермаркет, где жители встречались и обсуждали события дня. Когда Элисон освободилась после работы, мы забрали маленького Джеффа у очаровательной старушки, которая присматривала за ним, пока Элисон была в библиотеке, и отправились на озеро Себаго, чудо света Новой Англии.

Был изумительный осенний день, и леса Мэна поражали буйством красок. Мы взяли напрокат каноэ, Элисон с Джеффом на руках устроилась на корме, а я сел на весла. Если бы тогда я знал Бога, я бы догадался, что это Он проливает на нас свой свет, намекая на то, что в таком красивом и щедром мире, как наш, не должны переступать границы морали, чего так хотелось на обоим.

— Знаешь, Тоби, — сказала мне Элисон, когда мы были на середине озера, — Джерри очень хороший муж: добрый, порядочный, верный. Но… мне трудно признаться в этом… между нами нет искры, нет страсти, влечения, романтики. А я еще так молода, во мне столько нерастраченной любви. Ведь должен же быть какой-то выход…

Бывают моменты, когда сначала говоришь, а потом думаешь. И вот это был как раз такой.