Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 1–13

Татьяна Георгиевна сняла Сёмину руку и пересела на соседний стул. Варвара Степановна суетилась у стола. Официальный оппонент глазел на щиколотки Мальцевой. В дверь постучали. Секретарь научного секретаря трепетным и где-то даже благоговейным шёпотом провещал:

— Всё готово! Скоро будем начинать!

В час начали. И, как положено, первым зачитал регламент учёный секретарь. Правильный носатый серьёзный юноша. Из вечных доцентов-теоретиков. Затем пламенную речь толканул глубокоуважаемый Председатель. Затем в сахаре с сиропом захлебнулись Сёмины научные консультанты.

Татьяна Георгиевна сидела на одной из задних парт. С одной стороны сидел Юрий Владимирович Матвеев. Что, в общем-то, было правильно и в соответствии с табелью о рангах. Доцент Матвеев не был глубокоуважаемым членом специализированного диссертационного совета. Он пришёл поддержать начмеда, коллегу и где-то даже друга. А с другой стороны от Татьяны Георгиевны примостился официальный оппонент соискателя учёной степени доктора медицинских наук по специальности акушерство и гинекология Семёна Ильича Панина. Вот уж кому-кому, но официальному оппоненту от века положено торчать в первом ряду и делать умное лицо. Но оппонент примостился сзади, а про лицо вообще забыл. Он шептал Мальцевой какие-то сплетни из жизни его больницы и его кафедры и постоянно пытался погладить по ноге. Татьяна Георгиевна руку с бедра сбрасывала. Тогда официальный Сёмин оппонент начинал снимать несуществующие пушинки с её белой блузки. Всё-таки она надела белую блузку, так что пусть Елизавета Петровна захлебнётся в своих ядовитых замечаниях, выплёвываемых с отравленной патологическим климаксом слюной! А ещё Мальцева сегодня, наконец, выгуляет ни разу не надёванную шубку-свитер. Это никакая, разумеется, не шубка. И точно уж не свитер. Это именно что шубка-свитер. Как-то специально выделанная норка «на трикотажной основе», как было написано в сертификате к изделию. Да там один сертификат громче всех степеней и званий профессора Денисенко. Пусть умоется! И чем Елизавете Петровне блузочка Татьяны Георгиевны нехороша? Тем, что она такое лет сто как не может натянуть на себя? Эх, жаль, профессорша ещё шубку-свитер не оценила! Ну да ничего, вечер в ресторане впереди. Очень даже может быть, что после таких «доброжелательных» взглядов шубку-свитер пожрёт какая-нибудь космических размеров моль, причём — заглотнёт в один присест. Но, ей-богу, удовольствие того стоит! А так бы, при её образе жизни, моль пожрала бы самая обыкновенная. Просто долго и медленно. И вообще, после первого выгула «на мероприятие» даже такую сильно сертифицированную вещь уже можно носить просто «в люди». Это любая женщина знает! Ну, разве что кроме такой женщины, как Варвара Степановна, — той вообще всё равно, что напялить. Ах, какой будет эффект, когда Татьяна Георгиевна выйдет на первый уличный перекур в перерыве, натянув шубку-свитер. Через голову. Можно сделать вид, что слегка заплутала в воротнике-хомуте — пусть мужики пялятся на голый живот и кидаются на помощь — вытаскивать Татьяну Георгиевну из тончайшей выделки норкового «капкана»…

Мальцева улыбнулась. Приняв улыбку на свой счёт, официальный Сёмин оппонент снова хищно набросился на её бедро.

— Миша, отстань! Это дорогущая замша, ты мне её всю засалишь!

— Если ты найдёшь время снять штаны…

— Отстань! Слушай! Твой друг, между прочим, в муках на трибуне корчится. Ты его официальный оппонент. А я — его официальная любовница. Давай проявим уважение, он на нас уже криво косится. Я уже не говорю о председателе с учёным секретарём!

— Та ну их, мы же тихо!

— Мне тихо снять штаны прямо на специализированном диссертационном совете? Мишка, это даже для меня слишком!

Официальный оппонент хихикнул громче положенного. Председатель метнул в него прицельный гневный взгляд, и Михаил Александрович Сергеев, действительный член Академии медицинских наук, профессор и прочая и прочая и прочая, принял, наконец, соответствующий его званиям и должностям вид. И стал похож на Ивана Васильевича Буншу, временно исполняющего обязанности Иоанна Грозного.

Но тут ожил доцент Матвеев. И, маякнув Мальцевой, мол, слышь, чего скажу! — стал нашёптывать:

— А между тем это был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке… ну, одним словом, в науке он сделал не так много и, кажется, совсем ничего. Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь и рядом случается [30] Фёдор Михайлович Достоевский, «Бесы». .