Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 1–13

— Как вы, Татьяна Георгиевна, на таких копытах ходите и не падаете?! — горя бордовым румянцем, поинтересовалась Елизавета Петровна, кивнув подбородком в элегантные ботильоны Мальцевой. Взмокшая, употевшая, расхристанная, но тем не менее не уходящая домой профессорша. Как же! Вдруг что без неё случится. Она даже плясала, колыхая пространство потрясающей даже видавших виды акушеров-гинекологов кормой.

— О, ну что вы, Елизавета Петровна! Это очень удобная обувь. Всё дело в колодке. И в фирме-производителе. На обувь, Елизавета Петровна, никогда не надо жадничать! Эти, к примеру, вызвавшие ваш горячий живой интерес «копыта», я купила на Пятой авеню в Нью-Йорке, в магазине, где никогда не бывает распродаж, — ласково улыбнулась ей Мальцева.

— Всё выпендриваетесь, Татьяна Георгиевна? — перекрикивая музыку и шум, парировала Елизавета Петровна.

— Всё выпендриваюсь! — согласилась Мальцева не менее громогласно.

— Миша! — попыталась оторвать действительного члена от этой мерзкой Татьяны Георгиевны Елизавета Петровна. — Миша, идём танцевать!

— Этот тур за Мальцевой! — вцепившись мёртвой хваткой в руку Татьяны Георгиевны, стонал хмельной Сергеев.

— Потанцуй с профессором, сволочь! — отцепил его от Таньки подошедший Панин. Казалось, что он и не пьян совсем. — Мы с Татьяной Георгиевной выйдем на воздух, поговорим.

— При живой жене! Постеснялись бы!.. — начала было профессор Денисенко, но друг в беде не бросит, и хмельной действительный член Михаил Александрович Сергеев увлёк пыхтящую профессоршу на танцпол.

Мальцева и Панин вышли на улицу. Он прикурил ей сигарету. Чего не делал уже очень давно. Во-первых, потому что давно. Во-вторых, потому что бросал курить… Даже сейчас только прикурил, разок затянулся и отдал Татьяне Георгиевне. Сам не стал.

— Тань…

— Не говори ничего. Пожалуйста. Ничего не говори, не надо! Всё и так давным-давно ясно и давным-давно всё обговорено. Не будь мудаком, молчи. Я прекрасно знаю всё, что ты мне можешь сказать. Даже то, чего ты ещё не придумал, о чём ещё речи в башке не выстроил. Ну, любишь… Ну, хочешь… Ну, давай поженимся… Ну, веду себя как блядь… Ты мне, я — тебе. Опять поссоримся. Потом — опять помиримся. Складывай обиды в свой непомерно огромный сундук молча, Панин. Надоели мне безмерно эти бла-бла-бла и все дела…

— Не язви.

— И ты не язви. Давай просто молча постоим. Не язвя.

— Спать сегодня с Сергеевым отправишься?

Татьяна Георгиевна молча выкинула сигарету и вернулась в ресторан.

— Тань, иди к нам! — крикнула ей Варя. — Тут Юрий Владимирович анекдоты рассказывает. Мы уже полчаса хохочем!

— Да-да, идите к нам, Татьяна Георгиевна! Достаточно вы уже поуделяли внимания всем заезжим-переезжим и прочим, кому вашего внимания и так достаточно. Идите к нам, Танечка! — Мальцева села в компашку, где солировал-лидировал доцент Матвеев. — Ну вот, теперь Таня с нами. Выпьете, Татьяна Георгиевна? — доцент налил. — Вот такой вот, Варенька, сейчас расскажу вам анекдот… Какой же? — театрально ахнул Матвеев. — Ну, бородатый, про «наша-то лучше всех!», вы наверняка знаете. А такой вот, с поправкой на современные, так сказать, технологии… Мужа вечером долго нет. Жена переживает, места себе не находит. В конце концов шлёт sms-ку его любовнице: «Волнуюсь, поздно уже. От тебя давно ушёл?» Получает ответ: «Извини, задержались. Уже одевается». «Тогда скажи ему, чтобы хлеба купил».

— Ахахаха! — искренне залилась от хохота пьяненькая от усталости, треволнений и спиртного Варвара Степановна.

— Так давайте же выпьем за наших женщин! — дождавшись, пока Варя отсмеётся, предложил тост Юрий Владимирович.

«Ну да… Он у нас известный мерзавец. Впрочем, чего ты хотела? Когда он над профессоршей издевается — тебе забавно. А когда над тобой?.. Тоже забавно. Над Варварой вот только зря. Потому что она либо дура полная, либо актриса гениальная. Так за столько лет и не поняла…» — подумала Татьяна Георгиевна, автоматически чокаясь и опрокидывая «за женщин».

— Алаверды, Юрий Владимирович, — спокойно улыбнулась ему Татьяна Георгиевна. — Просто тост, без анекдотов. За мужчин!

Все опрокинули, а Матвеев пристально и несколько недоумённо посмотрел на Мальцеву. Она ему махнула, мол, пустое, надоело психологическое карате, переквалифицировалась на психологическое айкидо. Все и так знают, Юрий Владимирович, что вы говно. Умное, образованное, рукастое — но говно.

Пересидев ещё пару полных рюмок и пустых тостов, Татьяна Георгиевна вышла на улицу и позвонила Маргарите Андреевне: