Михаил Мамаев - Месть негодяя

«Гениальная идея — считать ночь началом рассвета! — мысленно аплодирую. — Отныне я буду считать рассветом любую сколько-нибудь подходящую для этого темноту, темноту с признаками света в конце туннеля… А что, так ведь оно и есть, по большому счету — рассвет начинается в темноте… Как небо начинается с земли, а в небе — березы…»

Смотрим с Пашей на подсвеченные голубым светом кресты, на мрачные холмики под ногами.

— «Возвращение живых мертвецов», блин! — говорю.

— Трех живых мертвецов в Москву, — кивает Глазков.

В руках у Паши сверток с бандитским кокаином. И тут нас с ним пробивает на смех. Мы на ходу сочиняем:

«Филипп и Родион перед похоронами нанюхались, и теперь их штырит. Вместо холмика земли им видится холмик кокаину. Стоящие вокруг солдаты с автоматами миротворческих сил одеты не в зеленые, а в белые комбинезоны. Вместо автоматов гигантские трубочки, чтобы нюхать. Церковные свечки, воткнутые в свежий холмик — как свечки в торте на день рождения.

— Давай загадаем желание? — предлагает Родион.

— Давай! — отвечает Филипп.

Встаем на колени, чтобы задуть свечки.

— С днем рожденья, друг!

— И тебя!

Обнимаемся.

Наталья, заплаканная, уходит в темноту.

— Слушай, тебе не кажется, что нас было трое? — спрашивает Родион.

— Или четверо? — говорит Филипп.

— Ребята, нам пора! — зовет из темноты Наталья.

— Ой, кто здесь! — вскрикивают в один голос Родион и Филипп, вскакивают, шарахаются в кусты. Унают Наталью, но думают, что она — парень.

— Ты спас нам жизнь, брат, — говорит Родион, по-мужски похлопывая Наталью по спине. — Я никогда этого не забуду.

— И я, — Филипп тоже хлопает. — Можешь всегда на нас рассчитывать, брат.

Их похлопыванья настоящие, мужские…»

Некоторые режиссеры напрягаются, когда актеры на площадке высмеивают серьезную сцену. Вернее, только кажется, что высмеивают. На самом деле для актера это профилактика его подвижной нервной системы. Невозможно все время быть на взводе, на пределе, на грани эмоционального взрыва. Нужна разрядка, чтобы снова нормально играть. Отсюда и такие, вот, «кокаиновые фантазии». Володя сам актер — понимает и не сердится. Только снисходительно поторапливает. Все устали и хотят по домам.

— Мы деятели, Филя, понимаешь! — убеждает сильно выпивший Родин. — А деятель без дела — это, извини меня, пшик… Не вовремя у тебя сдали нервы! Ладно, хватит об этом. Смотри, какие девочки там, у стойки бара! Ну, что, тряхнем стариной, или по домам спать?

— У тебя же Наталья? — напоминает Филипп.

— А причем здесь Наталья? — резонно удивляется Родион. — Знаешь, что бы было, если бы все мужчины любили одну женщину и хранили ей верность всю жизнь? Война, дружище, война! Мужская верность привела бы к тому, что число неудовлетворенных женщин выросло в сотни тысяч раз! Началась бы третья мировая война — полчища неудовлетворенных кровожадных мегер заполнили бы улицы Нью-Йорка, Праги, Токио, Торонто, Москвы… Обезображенные мужские трупы болтались бы на фонарных столбах с фанерками на груди: «Предатель сексуальной свободы!», «Верная сволочь!», «Удовлетворял только одну!», «Моногамный извращенец!»… В небе парили бы дирижабли с надписями: «Долой брак и супружескую верность!» «Смерть мужьям, не ходящим налево!», «Да здравствует свободная любовь!» «Любовники все стран, объединяйтесь!»… Короче, я пошел спасать мир от войны, Филя.

Вообще-то такого текста в сценарии нет. Там только: «А причем здесь Наталья!». Но никто не может запретить мне фантазировать. Станиславский называл это, кажется, «мечтать над ролью» или что-то в этом роде. Вот я и мечтаю. Иногда мне и не такое приходит в голову в работе над моими ролями! Но не все напишешь литературным языком…

Пошатываясь, пробираюсь через толпу к двум девицам у стойки бара, приглашаю за наш стол, заказываю Шампанское и мартини… Одну играет местная актриса Лидия Колесник. Она похожа на Скарлетт Йоханссон — вроде бы и ничего особо выдающегося, а в то же время хочется сразу положить ей палец в рот и затащить в тихое место, чтобы рассказать сказку про царя Колбаску… К слову, типаж Скарлетт Йоханссон — моя давняя слабость, поэтому стараюсь быть настороже. Мой личный опыт показывает — после «ничего особо выдающегося» потом как раз и остаются самые глубокие зарубки в местах, где предпочитают гостить любовь и страсть…

У Лиды не большая, но важная роль на протяжении всех 16-ти серий.