Григорий Ряжский: Натурщица Коллонтай

И, правда, получилось, как задумали, только испросили характеристику с прошлого труда.

Поехала на № 3-Бис, нашла секретаря, так и так, сказала. Говорит, сделаем, напишу тебе, но давай по старой памяти переспи со мной, а то откажу.

Переспала я, Пашенька, пришлось, хоть и Шураньку уже носила под сердцем. Но и он написал бумагу, расхвалил по-всякому, как трудилась я и участвовала. И ни слова там о проступках моих подсудных.

Потом стали оформлять буфетчицей в шведское представительство и заодно убирать жильё сотрудников миссии. И провели со мной беседы насчёт того, с кем и как можно и что делать кроме и для чего. Но об этом не стану распространяться, потому что взяли с меня посмертную подписку о молчанье, а я ещё живая. Да и совестно теперь, что повелась на такое.

Короче, поехала через время, когда уладили с бумагами и подготовили на место.

И сразу приступила.

Дали комнатку в пол-окна на улицу снизу верх, но чистенько всё. И питание там же. И почти невылазно из помещения миссии. С утра при буфете помогаю, режу, подаю, обношу, а после обеда по комнатам проживания, уборка и пылесос.

Часто и саму видала, Александру Михайловну, женщину интересную и властную, первую во всём заведении.

Сын бывал у нас, с Норвегии, кажется, соседней приезжал, торговал там паровозами для нашей страны и индустриализации. В буфете увидал меня и улыбнулся, а после я его ещё два раза обслужила. Спрашивает, не обижает тебя Шуринька моя? А я, какая Шуринька, Михаил Владимирович? Говорит, матушка моя, посол Советского Союза.

Удивил, честно. Сам простой, добрый, с вечной веселинкой по лицу. Тоже оказался Коллонтай, по отцу, как и она сама.

А меня, говорит, обижала в детстве, Хохлей дразнила, что был угрюмый и замкнутый мальчик. А теперь зато я развеселел и расхохлился обратно.

Шутил вечно про себя же.

Эх, думаю, вот бы такого Хохлю да к рукам прибрать, я б сама его так расхохлила, что только б и думал про меня без фартука и без синей блузы.

Так и сочинила я себе Хохлю этого. Иногда снился, а часто мечтался мне и днём, хотя даже не в курсе была, женатый сам или холостой.

А когда живот виден стал, уже в открытую, вызвал первый секретарь в кабинет и спрашивает, что, мол, от кого нажила, сучка такая, тебя сюда не для того прислали, чтоб ноги для кого ни попадя без ведома моего раздвигать. Я тебя, говорит, укатаю по статье за нарушение режима проживания граждан за границей, если не скажешь мне, кто тебя вербанул, паскудину, и в кровать затащил входы-выходы к посольству нашему подбирать.

Но и его понять можно, Пашенька, у него работа такая была, кроме дипломатской.

Я растерялась, заплакала и понимаю вдруг, что не убьют, если скажу такое. И говорю, что, мол, от Михаила Владимировича это дитя будет, так уж получилось у нас с ним, извините. Он в лице поменялся, помолчал и говорит, что ладно, иди, подумаю, что мне делать с тобой.

И больше не вызывал меня никто. На другой день услали обратно в Москву, а там уже уволили и с концами на четыре стороны света.

Дядя Филимон сказал, когда к себе вернулась, что тебя, мол, идиотину, на хорошее место брат пристроил, а ты не оправдала, вместо чтоб зацепиться. Обратно прискакала. Знать тебя больше не желаю и ребёнка твоего не признаю нагулянного, не мой это, а посольский, ихний, заграничный. А участок твой занят уже, иди сама трудоустраивайся теперь, а меня не тревожь больше, у меня работа. А рыпнешься, брату скажу управдому, он тебя на раз приструнит по линии прописки.

Вот после этого я и устроилась на галошку свою, тоже при буфете, на несколько месяцев до декрета, как с опытом после заграницы. Живот утянула под размахай какой-то, и они его под ним не обнаружили. Сказала им, что с мужем была там, Коллонтаем Михаилом Владимировичем, сыном Посла Советского Союза.

А кадровик фабричный тогда интересуется: а чего ж Усышкина-то, а не Коллонтай по паспорту?

Говорю, гражданские отношения, не успели по беременности, успеем, как вернётся с должности. И фотографию показываю рядом с вывеской посольства нашего. Стою, улыбаюсь.

Крупно.

Они и взяли меня за буфетную стойку, то ли с испугу, то ли за уважение, я сама не поняла. Стала работать.

Потом в декрет и Шураньку родила свою.

А как оправилась после родов, к брату Филимонову снова пошла и говорю, что про ребёночка от дяди Филимона, вашего родственника по прямой линии, молчать стану навеки, а только помогите мне через загс фамилию поменять на Коллонтай. Так и мне по жизни лучше будет, и Шураньке моей. Сделаете?