Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

Тут Габриэль поймал себя на том, что снова думает о Дженни Форчун — еще одном результате людских миграций. Каким испуганным маленьким человечком казалась она, придя сюда на первое совещание. Он догадался тогда, что ее тревожит помпезность закона, пугают латинские фразы и длинные слова. А между тем она водит поезда. Люди доверяют ей свои жизни. Шли месяцы, и Габриэль начинал понимать, что ей не хватает вовсе не ума или характера, нет, — уверенности в себе. Надо полагать, образование, которое она получила в небольшой государственной школе, отнюдь не помогло Дженни обзавестись этим недостающим ей качеством. По тому, как ее взгляд неизменно обращался к книжным полкам, Габриэль понял, что она — читательница, однако когда он в самый первый раз спросил о ее любимых писателях, Дженни точно язык проглотила.

Почему это женщинам вечно недостает уверенности в себе? — далеко не впервые задумался Габриэль. В Каталине ее было больше, чем в Дженни, но и она в глубине души затруднялась поверить в собственную значимость. Попробуйте-ка вообразить Юстаса Хаттона усомнившимся в себе. Да даже Терри, младший клерк, и тот считает, что миру следует потесниться, чтобы освободить ему побольше места.

Утро на Олд-Пай-стрит стояло по-кладбищенски тихое. Джон Вилс ни с кем сегодня не разговаривал. Люди, хорошо его знавшие, — иными словами — Стивен Годли, — вывели бы из этого, что он затевает нечто новое. Слова, остававшиеся за сомкнутыми устами Вилса, были такими: «Ассоциированный королевский банк»; если произнести их сейчас, возникнет опасность, что он ненароком повторит эти слова вне офиса раньше, чем Киран Даффи примется за работу.

Вилс не сомневался в том, что Даффи сумеет занять, не возбудив ничьих подозрений, необходимые позиции в торговле гарантированными фондовыми бумагами и фунтами стерлингов, однако, сидя за запертой дверью своего кабинета и пытаясь придумать, как еще можно использовать крушение Ассоциированного королевского, он проделал то, что временами позволял себе в минуты спокойного самосозерцания: обратился за вдохновением к Оле.

К письменному столу Джона Вилса примыкал под прямым углом столик, где помещался ноутбук со скромным, диагональю в 15,6 дюйма, экраном — крошечным в сравнении с четырьмя плоскими терминалами, висевшими на хромированных кронштейнах напротив Вилса, которые показывали зубчатые графики и мгновенные изменения цен. Ноутбук он использовал для просмотра совсем других веб-сайтов: новостей Би-би-си, сайта ипподрома, а также — все чаще и чаще — недавно обнаруженного им сайта мягкого порно. Сайт назывался babesdelight.co.uk и демонстрировал обнаженных девушек, по большей части славянского, судя по их именам и скулам, происхождения. Узнав однажды, какая часть интернетовского трафика связана с порнографией, Вилс ненадолго задумался, нельзя ли на этом заработать. Своего интереса к сексу Вилс не стеснялся, как и всего прочего, и, когда кто-нибудь входил к нему в кабинет, эти картинки с экрана не убирал. Девушки были вполне совершеннолетними, и ничего, помимо демонстрации своих тел фотокамере, себе не позволяли; к тому же все это можно увидеть в любом из разбросанных по всей стране магазинов канцелярских товаров.

Сайт babesdelight выкладывал портреты девушек словно коллекцию марок — по двадцать на каждой странице. Щелкнув мышкой по одному из них, вы получали серию фотографий, сделанных по большей части на пляже, или у водопада, или на фоне горной гряды где-нибудь в Словении. Впрочем, иногда щелчок на первом изображении открывал не следующую страницу альбома, а нечто куда более грубое, и на таких картинках Вилс не задерживался даже на миг. Однако, как правило, на экране появлялись просто голые девушки — в спальнях, на фермах, на прогулках.

Одна из них особенно нравилась Вилсу. Звали ее, как утверждалось, Олей, сайт сообщал, что она любит играть в теннис и стряпать. Стройная, как почти все девушки сайта, но с большими грудями, которые она кокетливо приподнимала руками, улыбаясь посреди трансильванского пейзажа. У нее были черные волосы, карие глаза, и, в отличие от прочих девиц, полной депиляцией она пренебрегала. Вилсу Оля казалась похожей на настоящую, не плакатную девушку — он мог представить себе, как разговаривает с ней, как гладит ее по попке, когда она опускается на четвереньки и оглядывается на него через плечо.

Оля возбуждала в нем не похоть, но какое-то другое чувство. Назвать его Вилс не мог, да и не пытался, однако чувство это было ему незнакомо — он испытывал к ней нежность. Ему просто нравилось смотреть на нее, и он смотрел почти каждый день. Правда, если Оля не сходила с экрана дольше недели, у Вилса возникало легкое чувство вины.