Юрий Алексеев - Алиса в Стране Советов

Фернандо явился незамедлительно и замер в услужливой позе, забегал блескучими глазками в догадках, какие ещё разносолы требуются. Ничего воинственного в нём не было. Пухленький, гладколицый, он скорее походил на закормленного ребёнка-милашку, для какого проснуться в школу и драться портфель на портфель — сущее наказание.

— Сотрайего, diga me francamente, que cosa tal te llevo a la Sierra?.. [58] Дружок, скажи откровенно, какая такая причина привела тебя в Сьерру?

Сложный вопрос крайне преобразил кукольного Фернандо: личико его посерьёзнело, повзрослело, а в глазах появилась неопредёленная, но жёсткая устремлённость.

— Maldichos ricos! Estos capitalistas nos apretaban mucho! [59] Проклятые богатеи! Эти капиталисты нас крепко давили! — продекламировал он как-то излишне бодро, заученно, что несколько не вязалось с дальнейшим повествованием. А дальше высветлилось, что у владельца лавочки, где Фернандо служил, куда-то запропастилась дневная выручка… Ну, ладно. Бывает. Но когда гнусный хозяин и притеснитель ещё и заподозрил Фернандо в том, что тот положил глаз на дуэнью, этого он уже как честный гомик пассивногосклада снести не мог. Такую обиду не прощают, и он, Фернандо, бежал к справедливым «барбудос», чтобы вернуться с оружием и лавку у подлого клеветника отобрать. Правда, лавкой он поступился пока в пользу недоведённой до конца Революции. Однако теперь, в свободное от кастрюль время, он при полной военной выкладке прогуливается под окнами лавочника и популярно, громче громкого распевает: «Рего un dia llegara, tu pagastes su traicion, u por unas legrimas de sangre lloraras igual que yo!!» [60] Но придёт день, и ты заплатишь за всё и заплачешь кровавыми слезами точно так же, как и я… (припев к популярной песне). . И лавочник, хотя и записался с испуга в милисьяно, дрожит в своей синей рубашке, нервничает, дуэнью из дома не выпускает. Кузин выслушал лепет Фернандо и снисходительно, как это и подобает людям классического воспитания, проговорим:

— Передай ему от меня, Иван: в лучшем случае он получит лавкой по голове, ну и декрет внахлёстку — скипидарить всех педиков до красноты.

— Да он и так знает, предчувствует, — заверил Иван.

— Вот пусть и сидит жопой к печке, — указал бунтарю место Кузин. — Тоже мне, понимаешь, распелся, как в «петушке» [61] Карточная игра с общим коном. без козыря — сам лечу, других качу, плакать — так вместе!

— Un cafe! — попросил Иван повара, чтобы на кухню услать, в спор напрасный не ввязывать. А сочинителю обидных декретов с подковыкой сказал: — Не подрывайте идею равенства, Кузин!.. Сделать всех скопом счастливыми невозможно, а плачущими — сколько угодно. Это неоднократно проверено практикой.

— А на хрена им такая практика? «Кубарики» оторви и брось какой весёлый народ, — заступился за островитян Кузин. — Они же сутками пляшут и горя не знают. Сплошная ярмарка в будний день.

Иван согласно кивнул головой:

— С первого взгляда и мне всё здесь пришлось. До зависти! Нет, не пальмы, там, небоскрёбы, красавицы женщины, а именно вольный дух праздника, доброжелательство, полное нежелание, чтобы у соседа корова сдохла. И не было в них этого страха-опаски последнее потерять, устроить битву-побоище на меже, когда и делить-то нечего. Они себя не придумали, Кузин, они по-детски естественны, мило проказливы. Всё это так. Но их начали пропускать через некий «Артек». Вам часом не доводилось видеть политизированных сопляков? О, это зрелище! С деревянным ружьишком это уже не мальчишечка, а представитель детской организации, не шалун, а организатор игр. А речи послушать, так сплошняком Маркс — Энгельс — Павлик Морозов; не мальчик-с-пальчик, а резервист, подпасок партии. И вот когда такому ребёночку ещё и спички дают с намёком подпалить Континент, очистить его для «Артеков», счастливому детству — каюк. Счастье начинают искать в могуществе — а нужно оно им? — государства. Цель жизни подменяется модусом жизни, общественным суррогатом, когда люди всё готовы отдать, всем пожертвовать, чтобы потом крохами, дольками получать отданное, но уже в виде благодеяния — со двора и полкило в руки.

— Так это моя додумка, я же так говорил! — обрадовался неизвестно чему Кузин. — И всё-таки… всё-таки кому это нужно?

— О, Господи! — отчаялся отвязаться Иван. — Да в любой развесёлой стране есть люди обиженные, ущербно надломленные, приниженные…

— Ну так и что?! — в крик перебил Кузин. — Есть, были и пусть! Горбатого и коленкой не выправишь.

— А он и не хочет того!! — удвоил шум раздражённый Иван. — Мечта горбатого — это страна верблюдов. Пусть всем колючки, но поровну.