Юлий Крелин - Исаакские саги

Лена и Борис слушали и, сопереживая, оказывались, как бы соучастниками общих прошлых бед.

Егор увлеченно продолжал: «Дело было обычное. Мы, вроде бы, толпились в камере. Но толпиться, значит двигаться, хоть переступать с ноги на ногу. А мы битком были набиты — не потолпишься. Уголовников мало. В основном, интеллигенция. Всё вроде, как обычно. И вдруг, — гудки, гудки, гудки. „Ребята! Кто-то врезал“, — клич, словно объявление открытия митинга. „Да, пусть, хоть все передохнут“, — был равнодушный отклик. „Может случится и Великий здех с последствиями“, — сказал некто более спокойный и умудрённый. У нас-то сидело новое поколение зеков, сбросивших энтузиазм и наивный идиотизм старых большевиков. Постепенно возбуждение нарастало и, наконец, стали барабанить в дверь. Открылась заслонка в дверях, показалась морда вертухая. „Ну! Совсем сдурели?“ Он по-другому сказал, но меня сдерживает Лена от реализма. А мы: „Чего гудят? Кто умер?“ В ответ, вполне, вразумительно: „Заткнись, сволочь! Кто надо, тот и умер“. Радостные, весёлые крики: „Если, кто надо, значит Сам“. И все затихли: если это выйдет из камеры, а это было вполне вероятно, ведь и стукачи тоже сидели, то ни выкрикнувшему, ни всей камере мало не покажется. Но ничего не успели — ведь действительно, умер кто надо. Послабления быстро начались. Меня даже не судили. Через несколько месяцев выпустили. „За отсутствием состава преступления“».

Егор допил бутылку. А Борис с Леной засобирались домой. Но возбуждённые рассказом, они хотели ещё что-нибудь выпить.

«Магазина уже закрыты. Не выпьешь», — сказал ещё мало поживший Борис. Многоопытный Егор лишь усмехнулся: «Сейчас будет». «Откуда?» «Да подойду к ближайшему ресторану. Заплачу лишний рубль швейцару и будет бутылка». Рубль! Трояк стоила бутылка. Ещё не дожили мы до времени, когда водку вдруг стали не покупать, а доставать, и не только за деньги, но ещё и за какие-то талоны. И ещё более не дожили до времени, когда водки будет сколько угодно, но стоить она будет в районе сотни, и в отличие, от сейчас описываемого года, когда на среднюю зарплату или пенсию можно было купить сорок «пузырьков» — условных единиц того времени, можно обрести не более двадцати. Правда, если тогда, в описываемое время, практически ничего больше и не было, а потому совсем не жалко потратиться на всеобщий эквивалент оценки труда и жизни, то сегодня хочется чего зажать и купить, может, закусочку или, скажем, трусы. Рубль — сказал Егор, а малоопытный интеллигент, по нынешней оплате «бюджетник», засомневался: «Откуда эти знания у тебя? Не в тюрьме же от своих интеллектуальных сокамерников». «Во-первых, пьют все, а мои интеллектуальные сокамерники особенно. Во-вторых, Там не одиноки мы были. Там и „социально близкие“, как считала уголовников правящая партия по имени КПГБ. Имён много: реседерепебе, векапебе, чека, огепеу, капеесес, эмгебе и так далее, далее, далее. Несть им числа, имен этому сатанинскому канальству. „Так то в лагерях, а в Москве, в камерах откуда?“» «Ну, ты из какого-то другого мира. Обязательное внедрение блатных. Обязательно перемешать. Одна из форм пыток. Знаешь, однажды на Пасху отворилась дверь и в камеру входит какой-то пахан и шестёрки за ним скарб его тащат. Им можно было. Тоже один из методов указать нам наше место. И скарб их солидней — у наших же и отнимали. Ну, не суть. Входит. Ни на кого не глядит. Упёрся глазом в пол и возвещает: „С праздничком, православные“. Опускается на ближайшие нары, разумеется, не интересуясь, есть ли ложу хозяин. Шестёрки раскладывают вещи. Потом поднял глаза, осмотрелся. Может, понял, что обращение к нам было неточным, во всяком случае, неполным: „И вам, жиды, здравствуйте“. А, а может, заготовка домашняя. Домашняя! Задушевная. От них, чему хочешь, научишься». «А ещё какой мудрости?» «Шарики молотком в крайнюю плоть загоняют, — Лен, пардон, но из песни слова не выкинешь — чтоб женщины больше от них удовольствия получали. Так что евреи, мусульмане могут оставаться на обочине». Егор засмеялся, вспоминая уроки уголовной академии. В то, описываемое время ещё не ходила по рукам «Кама-сутра» и все проблемы секса считались абсолютно нецензурными. Это сейчас вполне респектабельно не то что пошутить, но серьёзно порассуждать в любом светском обществе.

Егор заложил тему, пока лишь только в голову гостей, но они эту проблему, видно, отвергли, когда хозяин отбыл на поиск бутылки. Через двадцать минут оба прибыли — Егор и водка.