Жан-Поль Сартр - II. Отсрочка

— Чтобы сходство было полным, нас встречала полиция.

— Каким образом? — скроив удивленную мину, спросил Эштон-Гуоткин.

— Нас доставили в отель «Регина» [69] На самом деле описываемая встреча делегаций состоялась не в отеле «Регина», а в мюнхенском Фюрерхаусе в 1 час 30 минут. в полицейской машине, — пояснил Мастный.

— Ай-ай-ай, — неодобрительно произнес Эштон-Гуоткин.

Теперь это была рука; она спускалась вдоль бедер, легкая и как бы рассеянная; пальцы легко коснулись ее живота. «Это ничего, — подумала она, — это насекомое. Я сплю. Я сплю. Я грежу; я не пошевелюсь». Масарик взял карту, которую ему вручил сэр Гораций Вильсон. Территории, которые немедленно оккупировались немецкой армией, были помечены голубым. Он какое-то время смотрел на нее. потом гневно бросил на стол.

— Я… я все еще не понимаю, — сказал он, глядя в глаза господину Эштон-Гуоткину. — Мы еще суверенное государство?

Господин Эштон-Гуоткин пожал плечами; он, казалось, хотел сказать, что он ни при чем; но Масарик понял, что тот был взволнован больше, чем хотел показать.

— Переговоры с Гитлером очень трудны, — заметил он. — Учитывайте это.

— Все зависело от твердости великих держав, — резко ответил Масарик.

Англичанин слегка покраснел. Он выпрямился и торжественным тоном произнес:

— Если вы не примете этого соглашения, вам придется улаживать дела с Германией без нас. — Он прочистил горло и уже мягче добавил: — Может быть, французы вам это скажут в более надлежащей форме. Но поверьте, они того же мнения; в случае отказа они потеряют к вам интерес.

Масарик недобро засмеялся, и они замолчали. Послышался шепот:

— Ты спишь?

Она не ответила, но тотчас же почувствовала губы на своем ухе, а потом все тело навалилось на нее.

— Ивиш! — прошептал он. — Ивиш…

Не нужно ни кричать, ни отбиваться; меня же не насилуют. Она повернулась на спину и четким голосом сказала:

— Нет, я не сплю. Что дальше?

— Я люблю тебя, — сказал он.

Бомба! Бомба упадет с высоты пяти тысяч метров и убьет их наповал! Открылась дверь, и вошел сэр Гораций Вильсон: он смотрел в пол; с самого их приезда он опускал глаза, он говорил с ними, глядя в пол. Время от времени он, должно быть, сам это чувствовал: он резко поднимал голову и погружал в их глаза пустой взгляд.

— Господа, вас ждут.

Трое мужчин последовали за ним. Они прошли по длинным пустым коридорам. Коридорный спал на стуле; отель казался мертвым; его тело было горячим, он прижался грудью к груди Ивиш, и она услышала глухой шлепок клапана, она была залита их потом.

— Если вы меня любите, — сказала она, — отодвиньтесь, мне слишком жарко.

— Это здесь, — посторонившись, сказал сэр Гораций Вильсон. Он не отодвинулся, одной рукой он сорвал одеяло, другой крепко держал ее за плечо, теперь он лежал на ней и сильными руками мял ей плечи и руки, этими хищными руками, и при этом детским и умоляющим голосом шептал:

— Я люблю тебя, Ивиш, любовь моя, я люблю тебя. Это был маленький, низкий и живо освещенный зал.

Господа Чемберлен, Даладье и Леже стояли за столом, покрытым бумагами. Пепельницы были полны окурков, но никто уже не курил. Чемберлен положил обе руки на стол. Вид у него был усталый.

— Здравствуйте, господа, — сказал он с приветливой улыбкой.

Масарик и Мастный молча поклонились. Эштон-Гуоткин быстро отстранился от них, как будто больше не мог выносить их общества, и стал за Чемберленом, рядом с сэром Горацием Вильсоном. Теперь перед двумя чехами по другую сторону стола было пять человек. Позади них была дверь и пустые коридоры отеля. Некоторое время стояла тяжелая тишина. Масарик по очереди смотрел на каждого из них, а потом поискал взгляд Леже. Но Леже укладывал в портфель документы.

— Соблаговолите сесть, господа, — сказал Чемберлен.

Французы и чехи сели, но Чемберлен продолжал стоять.

— Что ж… — сказал Чемберлен. У него были красные после сна глаза. С неуверенным видом разглядывал он свои руки, затем резко выпрямился и сказал:

— Франция и Великобритания подписали соглашение, касающееся немецких притязаний по поводу Судет. Это соглашение, благодаря доброй воле всех, может рассматриваться как некоторый прогресс по сравнению с меморандумом Годесберга.

Он кашлянул и умолк. Масарик держался в кресле очень напряженно, он ждал. Чемберлен, казалось, хотел продолжать, но передумал и протянул листок Мастному.

— Будьте любезны ознакомиться с этим соглашением. Может быть, будет лучше, если вы прочтете его вслух?