Алексей Березин - Интернет-журнал Виноградова №5, 2012

– Знаешь, Егор, я устала. Дело даже не в том, что ты четвертый раз от меня уходишь… Я устала от тебя. Устала оттого, что уже третий год бьюсь головой о стену, чтобы тебя хоть как-то изменить, устала от твоей лихости и гипертрофированного внимания.

– Да разве же я не поменялся? – перебиваю я ее. – Ведь ни одна женщина не добилась от меня и десятой доли того, что я дал тебе!

Я как кот, который лижет тебе руки, и пусть язык у него шершавый, другого нет! Да, я вовсе не святой, да – я без царя в голове и любитель всяческих развлечений, но ведь раньше тебе все это нравилось!

– Егор, ты ведь знаешь, что мне это никогда не нравилось. Твоя нелюдимость, уныние на много недель, сменяемое многодневными загулами… Егор, милый, я сгорела! У меня опустились руки. Я тебя все еще люблю, но люблю по инерции.

Я слушал, и ловил каждое слово, и все равно не верил в происходящее. Черт, все сон, я сейчас просто проснусь рядом с ней!

Нет, не сон, суровая реальность, до ужаса реальная. Достаю из кармана папиросу, закуриваю.

– Давай все исправим. Я готов меняться так, как ты захочешь, как это нужно, чтобы сохранить все! – В тот момент я не особо следил за интонацией, но, по-моему, она была умоляющей. Она молчит.

Молчит! На глазах у нее начинают наворачиваться слезы. Она меня любит, но, черт возьми, зачем она тогда все это делает!?

Аня начинает плакать. Я ее обнимаю и как можно крепче прижимаю к себе. Молчу. Молчу, чтобы не сказать лишнего, чтобы самому не взреветь зверем. Просто крепко прижимаю ее к себе.

«Поручик, возьмите себя в руки!» – приказываю я себе. Вроде помогает. Мысль о том, что не пристало офицеру сопли распускать, кое-как приводит меня в чувство. По крайней мере, внешне я стал спокоен. Тем не менее, я контужен и почти убит. Начинаю лихорадочно искать способ решения проблемы. Но не вижу его, не вижу; после того, что она сказала – ничего не вижу.

Она плачет минут пять, потом тоже успокаивается. Но я то ее знаю, ей совсем не легко. Проклятье, Анна, ну почему ты такая упрямая! Дама с характером – это, конечно, хорошо, но не в такие моменты.

– Ты твердо уверена? – спрашиваю я, хотя понимаю – она знает, что делает. У нее было время все обдумать. Решение взвешенное. В ответ она молча кивнула. – Ведь мы любим друг друга, все можно исправить и улучшить.

– Ты всегда мне говорил, что мир живет по законам физики. Так скажи, инерция может снова стать движением?

– Нет! – уверенно говорю я. И окончательно понимаю, к чему она клонит.

Я снова закуриваю. Табачный дым приводит мысли в порядок, а душу в относительное спокойствие.

– Знаешь, сколько у нас уже все это? Месяца три? Три месяца ты любишь меня по инерции. В физике есть такой закон – чем больше тело, тем дольше оно двигается по инерции.

Она рассмеялась и сказала:

– Поручик, я Вас обожаю!

– Ну спасибо, – проворчал я.

Она стала серьезной и посмотрела на меня:

– Ты такой красивый!

– Ты тоже, – сказал я, и слабо улыбнулся.

***

Не знаю, я сломался тогда или позже, скорее всего, позже. Но то, что произошло тогда – навсегда изменило мою жизнь. Это стало наковальней, молотом меня ударило уже потом. Но почва была благодатная. На ней выросло еще одно событие, которое сделало меня тем, кто я есть. Оно произошло через пару дней после того, как я расстался с Анной.

***

Одесса

Ноябрь 1914

Пустая квартира. Пустая не потому, что там нет мебели. Она – просто пустая. Там, кроме меня, никого нет, да и не может быть.

Стол. На столе пустой стакан, недопитая бутылка водки. Тарелка с солеными огурцами, к которым я даже не притронулся. В пепельнице дымит папироса, догорает свеча.

За столом сижу я. В глазах пустота, в руках наган. Я сижу.

Сижу молча. Мыслей нет никаких. Нет, они были. Еще вчера были: «как так?», «как дальше?» – и тому подобное. Были. Кончились. Осталось только боль в груди – непрестанная боль. Уже несколько дней прошло, а легче не стало. Временами бывает еще хуже.

На службе уже два дня не появлялся, да и черт с ней. Там люди. Не хочу людей. Никого и ничего не хочу. Хочу избавиться от всего этого. Хочу, чтобы отпустило. Водка, а водка, помоги мне! Ведь мы с тобой любим друг друга, ну я тебя точно люблю.

Кладу наган на стол. Наливаю водку в стакан. Наливаю медленно, вдумчиво. Внимательно слежу в полумраке, как прозрачная жидкость наполняет стакан. Наливаю до краев, как будто смогу затушить этим тот пожар, что внутри.

Выпиваю водку залпом. Делаю несколько глубоких затяжек. Прислушиваюсь к ощущениям. Нет, ничего не изменилось.