Анна Матвеева - Есть!

Потом, значительно позже, когда «Юлия» стала «Сириусом», а Мара разбогатела до такой степени, что всерьез не знала, куда тратить деньги, она не раз вспоминала ту встречу с Кириллом и спрашивала себя, а потом и ему решилась задать вопрос: как же его блондинистая виселица восприняла решение взять на работу бывшую жену? Кирилл, пожевав нижнюю губу, как конфету, признался: дома ему тогда попало по первое число. Пришлось выдержать и сцену ревности, и шантаж, и детские вопли, и угрозы… Сошлись на подкупе: Кирилл пообещал виселице новую машину и внеплановую поездку в Милан за шмотьем, и она успокоилась. Она была неглупой, эта виселица, и понимала, что Кирилл все равно будет находить себе каких-то теток, так пусть она хотя бы примерно знает, что это за тетки.

Виселица была неглупой, но разве можно сравнить ее с Марой? Первая любовь Кирилла, кругленькая и блестящая, как пятак, Томирида, умевшая превосходно считать любые деньги – от копеек до миллионов, и с лету отличавшая второсортный продукт… Да он открыл бы для нее не один, а сто магазинов!

Мара принялась возрождать «Юлию» с таким жаром, что временно выпустила из поля зрения детей – и это ей аукнулось. Вот внука Ромочку пообжегшаяся на молоке Мара Михайловна блюдет без перерывов и выходных. С детьми только так и надо! Переустраивая магазин, Мара выключилась из привычной жизни – и даже забыла, что подавала, оказывается, документы на выезд в Германию – имелась у нее такая идея. Время подошло, документы рассмотрели с немецкой педантичностью, и гражданке Винтер в отъезде на историческую родину не отказали. Другое дело, что сама гражданка Винтер потеряла к отъезду всякий интерес. У нее теперь было поле посеянных надежд, и Германии следовало потерпеть, пока Мара соберется к ней в гости.

Магазин решили назвать скромно – «Сириус». Были в этом названии, по мнению Кирилла, и звездность, и намек на любимую Марину сирень, и еще что-то – одновременно нездешнее и знакомое. Злопыхатели утверждали, что «Сириус» – название не для супермаркета, а для магазина электроники, но Кирилла не переспоришь. Привыкнете!

Накануне открытия Мара Михайловна лично проверяла боевую готовность: как полководец на театре военных действий, обходила с дозором каждый отдел. Ей хотелось, чтобы товар лежал на полках и в холодильниках осмысленно, удобно и красиво – такой подход был тогда в новинку. Особенно Мара гордилась рыбным отделом – у нее сладко подводило живот, стоило туда зайти. Креветки! Раковые шейки! Копченый угорь! Цены, конечно, сумасшедшие, но Мара верила в своего покупателя, а Кирилл верил в Мару.

Чем больше Мара Михайловна врастала сердцем в «Сириус», тем чаще ей казалось, что Кирилла интересуют не только доходы и успехи, но и она сама. Слишком уж часто он навещал ее в рабочее время, слишком резво шутил, слишком пристально глядел очами в очи. И даже провожать время от времени мастырился – старший сын Виктор застал их однажды не по-взрослому хохотавшими в подъезде.

Отматывать было некуда – спустя год после открытия «Сириус» стал самым популярным супермаркетом нашего города, а Мара стала любовницей Кирилла. Потом они открывали филиалы, потом Кирилл собрался было разводиться с виселицей, но Мара ему не позволила. С какой радости опять пускать в дом мужчину? Маре достаточно двух полезных для здоровья свиданий в неделю, а все прочее для Кирилла пусть делает виселица. Мара любила спать одна, курила в постели, и вообще, хватит с нее!

Дети подросли и очень рано, как всегда в переломный момент для страны, оперились – Витя поначалу удачно откосил от армии, но потом все же отбыл на службу, Андрей поступил в юридический. Мара была счастлива так, что желала только одного – чтобы ее зафиксировали в этом счастье, как муху в янтаре.

Ей ничего больше не хотелось – но вы же понимаете, что ничего вечного не бывает. А Мара этого как раз не понимала и долгое время не могла разобраться, что имеет в виду судьба, подсовывая ей всякие странные совпадения, приметы и знаки.

Однажды, например, Мара пришла без предупреждения, по-сестрински, к Гальке и та открыла ей дверь тоже запросто, в халате, с нулевым макияжем и со встрепанной, как у какого-нибудь поэта в молодые годы, головой.

– Галя! – ахнула Мара Михайловна. – Ты же совсем старая!

– А думаешь, ты молодая? – разозлилась Галька.

– Да я… Да мне мой косметолог сказала, что я по состоянию кожи на тридцать лет тяну! Она даже спрашивала, еврейка я или нет!

Читать дальше