Джин Сэссон - Майада. Дочь Ирака

— Ты голодна? У нас есть немного еды.

— Нет. Спасибо. Нет, нет. — Мысль о еде вызывала тошноту.

Добрая Самара настаивала:

— Ты должна подкрепиться, чтобы быть сильной. На допросах они стараются сломать не только наши кости, но и дух.

Увидев выражение ужаса на лице Майады, Самара погладила ее по спине.

— Отложи мысль о детях на потом. Наверняка им поможет кто-нибудь из тех, кто остался снаружи. Пока ты не выйдешь отсюда, ты должна думать только о себе. Скоро они принесут бобы или рис, и если ты не хочешь есть сейчас, я их отложу. Но позволь дать совет. — Она наклонилась к Майаде и заговорщическим тоном сказала: — Никогда не ешь баклажаны. Месяц назад нам дали суп из баклажанов. Мы все отравились и несколько дней лежали на полу, корчась от боли. Потом мы услышали, что многие заключенные умерли. Впрочем, в нашей камере все выжили.

От совета Самары Майада похолодела. Ей казалось, что сейчас она упадет в обморок. Затем она услышала красивый голос, проходящий сквозь цементные стены тюрьмы, — сначала он звучал тихо, а потом все громче и громче. Какой-то мужчина нараспев произносил 36-ю суру Корана, Аль-Йа Син. Мусульмане верят, что желания человека, который читает эту суру, исполняются. Прекрасный голос пел: «Мой господь простил меня и сделал одним из почитаемых» [2] Здесь и далее перевод Корана Э. Кулиева. .

Майада вместе с другими женщинами-тенями прислонила голову к грязной стене камеры и стала слушать умиротворяющие строки.

Голос продолжал произносить слова утешения: «Воистину, обитатели Рая сегодня будут заняты тем, что будут наслаждаться. Они и их супруги будут лежать в тенях на ложах, прислонившись».

Высокая женщина с большими карими глазами пробормотала:

— Они убьют беднягу, если он не перестанет.

Самара взглянула на нее и предложила:

— Рула, помолись за него.

Майаде стало любопытно, кому принадлежит чудесный голос. Она спросила:

— А кто это?

— Молодой человек по имени Ахмед, — ответила Самара. — Он шиит. Его арестовали потому, что он стал членом секты ваххабитов.

Ваххабиты появились впервые в Саудовской Аравии. Иракское правительство запрещало гражданам страны вступать в нее, потому что большинство мусульман считало ее слишком радикальной.

Третья женщина, сидевшая на металлических нарах и причесывавшая длинные рыжие волосы, добавила:

— Ахмед здесь уже полгода. Каждый вечер он читает Коран. Каждый вечер они выводят его из камеры и избивают. Он кричит так, что стены нашей камеры трясутся, но когда они приводят его обратно в камеру, он опять начинает читать. Он ужасно упрямый. — И она печально кивнула головой.

— Да, Вафаэ, — заметила Самара, — он продолжает цитировать Коран, даже когда они измываются над ним.

Майада так устала, что у нее подкосились ноги. Она стала медленно опускаться на цементный пол, словно одна из сумасшедших нищенок, которые сидят на улицах Багдада.

Женщины сгрудились рядом с Майадой; трое или четверо подняли ее с пола и отвели к железной кровати, как беспомощного ребенка. Они осторожно усадили ее, и она почувствовала, что кто-то заботливо укрыл хлопковым одеялом ее дрожащее тело.

Иракцы легко определяют социальный статус новых знакомых. Этот навык не пропадает и в тюремных камерах. Несмотря на усталость, Майада услышала, как одна из женщин, которую называли Азией, прошептала:

— Может, нам сегодня повезло! Раз в нашу камеру посадили женщину из хорошей семьи, то, возможно, нам станут приносить больше еды!

Майада была в таком отчаянии, что продолжала молчать, но сокамерницы стали мягко ее расспрашивать. Она не хотела показаться неблагодарной, но не могла найти в себе силы, чтобы сказать в ответ хотя бы слово.

Самара села на пол рядом с железной кроватью и поведала Майаде свою историю.

— Я шиитка. Несмотря на то что шиитам трудно жить в официальном Ираке, я горжусь своей верой.

Родственники говорили, что когда я родилась, все восхищались моей красотой. Отец матери сразу полюбил меня и попросил отца дать мне его фамилию. Отец согласился, потому что у них с матерью было больше детей, чем они могли прокормить. — Самара улыбнулась. — Кроме того, я всего лишь девочка, и меня ценили меньше, чем братьев. Поэтому документы были выписаны на фамилию дедушки, а не отца. — Она гордо добавила: — Обо мне в нашем районе ходили легенды: люди говорили, что я очень хорошенькая.

Майада понимающе кивнула. Мало что в иракском обществе ценится больше, чем красота. А эта женщина была поразительно красива.