Игорь Шенфельд - Исход

Но однажды, ясным зимним днем возникший по вине Аугуста ледок между ними растаял, и произошло это после того, как Геллуни внезапно позвонил Аугусту с работы и без предисловий спросил:

— Аугуст, ты можешь сейчас ко мне на фирму приехать? Я за тобой машину пошлю. Ты свободен?

— Я всегда свободен, Аббас. Присылай машину. Что, опять перевод?

Геллуни не ответил.

Через час Аугуст с любопытством озирался в большом офисе фирмы Аббаса Геллуни на пятом этаже делового центра. Доктор Геллуни возбужденно шагал по своему кабинету, по коридорам бегали сотрудники с перекошенными лицами и испуганными глазами. В воздухе пахло грозой.

— Сядь, Аугуст! — Геллуни сел напротив:, — ответь мне, пожалуйста, четко и ясно: откуда ты знал, что тот… ну, что то письмо, когда я к тебе ночью приходил… что тот тип меня обманет. Ты тогда предупредил меня, чтобы я не доверял ему. Как ты мог это знать?

«Примите и распишитесь, — подумал Аугуст, — у криминальных это называется «ответить за базар».

Но как бы это ни называлось у криминальных, а выкручиваться нужно было ему, Аугусту. Геллуни между тем смотрел на него все так же не мигая и ждал ответа. Аугуст вздохнул:

— Аббас, я тебе уже объяснял про это… Ну, считай, что у меня такая чудесная способность есть — за текстами характеры распознавать. Врожденная, что называется. А обнаружилась она случайно, давно еще. Жена моя — я тебе говорил — учительницей была. Русский язык и литература. Две горы тетрадок каждый день: школьные сочинения плюс из вечернего техникума опусы. Она сидела, проверяла, иногда смеялась тому, что дети и взрослые пишут, иной раз мне давала почитать. Типа: «Наши предки питались с одной стороны животной пищей, а с другой — растительной». И вот я прочел однажды подобное сочинение, и прямо пишущий этот человек мне привиделся: как будто я его хорошо знаю. Взял и описал жене автора сочинения так, как я его себе представляю. Жена моя удивилась очень: правильно описал. Дала мне другую тетрадь: ну-ка, мол, и про этого скажи. Стал читать и сразу отметил: «Это не «этот», а «эта». Девушка». Описал и ее (хотя, скажу тебе наперед: распознавание женщин у меня гораздо хуже получается: они пишут одно, а думают другое). В общем, опять совпало во многом. Ну и пошло. В общем, считай просто, что я способностями такими обладаю от природы: как болгарская Ванга, или как Вольф Мессинг, но только по-своему. Гипнотизировать, например, я не умею, и будущее видеть — тоже. А характеры вот, и истинные мысли, изложенные в авторском письме — могу. К докторам и ученым психиатрам со своим даром я не лез: ну их к бесу; упекли бы для начала в психушку и изучали бы там — для общественного спокойствия). Мы, русские люди — воробьи стреляные, Аббас, причем из пушек; а потом: в тех местах где я жил таких заинтересованных ученых и не водилось. В милиции я бы мог сгодиться — это да. Но только тут такое дело: после депортации, трудармии и спецкомендатуры я каждое отделение милиции за три улицы обходить старался… до сих пор обхожу на всякий случай, даже здесь, в Германии. И вообще, скажу тебе откровенно: я не всегда угадываю, и гарантий по своим заключениям поэтому не даю… Хотя на сей раз, судя по тому, что ты меня вызвал и заинтересованно выспрашиваешь — я угадал с твоим письмом, правильно?

Доктор Геллуни, не отвечая на вопрос, побуравил Аугуста взглядом еще немного, потом сказал:

— Ладно, будем считать, что я тебе пока поверил. Вот, на тебе четыре коммерческих предложения. Которое из них наилучшее, по-твоему?

Аугуст прочел тексты раз, другой. Один листок отложил сразу:

— Это — стандартный текст: ничего не могу по нему сказать: личность не просматривается. Вот эти два — в порядке. А это выбрось в мусорную корзину. Я думаю, что этой фирмы вообще не существует в природе, а если она и есть, то — как это у русских сегодня называется: «однодневка». Больше сказать ничего не могу.

— Спасибо. Посмотрим. Если и на этот раз окажешься прав, то оформлю тебя к себе на работу. Экспертом по безопасности сделок. На базис. Четыреста евро. Добавка к пенсии тебе, надеюсь, не помешает?

Аугуст громко рассмеялся:

— Тогда уж подавай сразу и заявку на книгу рекордов Гиннеса: «Самый старый сотрудник фирмы». Мне ведь восемьдесят шесть лет уже, Аббас!

— Ну, во-первых, я бы тебе больше семидесяти не дал, — удивился Геллуни, а во-вторых, мой дедушка в девяносто два еще шерстью торговал, причем очень успешно. Это на его деньги я в Германию на врача учиться приехал. Наш возраст, дорогой мой Аугуст, нам не запись в паспорте устанавливает, а мы сами себе его определяем. Никогда не говори, что ты старый, и тогда ты в любой момент умрешь молодым!