Виталий Павлов - Герцеговина Флор

Наконец Сатера и профессор нашли убежище. Они забрались в одну из труб будущего коллектора, которые во множестве валялись на пустыре между домами. Из трубы было очень хорошо видно, что происходит вокруг. Прекрасная позиция для скрытого наблюдения. Коллеги-беглецы некоторое время просто тяжело дышали, приходя в себя после погони. Вокруг все было спокойно, где-то далеко рычали двигатели японских вездеходов. Очевидно, со стороны преследователей погоня еще продолжалась.

Стемнело. Тишина накрыла городок. Уютно загорелись окошки в низких домах. В ночном небе проявились звезды и луна. Профессор и его бывший студент крались по опустевшим улицам, пока не влезли в какой-то сарай. Сатера отколол он доски лучину, прикрепил ее к столбу и зажег спичкой. Вид у искателей приключений был потрепанный, но спать никто не собирался. Доктор точил внушительный армейский нож. Профессор разглядывал себя в осколке зеркала.

- Это надо же довести себя до такого состояния!

— Ничего, ничего, сейчас мы все поправим, — утешал его бывший ученик — Конечно, я не могу вам обещать, что после моего вторжения в вашу шевелюру

вы займете призовое место в конкурсе модельных стрижек, но то, что вы будете выглядеть привлекательнее, я вам гарантирую! — Сатера вырвал волосок у себя из головы, подбросил его и рассек лезвием ножа. — Ну, с чего начнем?

Профессор пожал плечами.

- Относитесь к этому как к научному эксперименту, профессор! Ведь именно так выглядел процесс стрижки в этих местах каких-нибудь лет пятьсот назад! — после этих слов доктор Сатера ухватил клок волос с седой гривы мэтра и срезал его.

Спустя некоторое время в зеркале отражался уже совершенно другой человек. Усы, старорежимная бородка клинышком а ля Чичерин, грива светского льва, а не стареющего хиппи.

- Конечно, кое-где у нас получилась «лесенка», но жить можно! — оценил свою работу Сатера. — Вам что, не нравится, профессор?

Однако профессор был увлечен совершенно другим, он уже совершенно не думал о своей шевелюре:

- Вы только поймите, я двадцать пять лет шел в другую сторону Двадцать пять лет! Я защитил две диссертации, я воспитал дюжину последователей, каждый из них, в свою очередь, написали столько же диссертаций на эту тему, воспитали своих учеников, и все напрасно! Все ложь! Все это можно швырнуть кошке под хвост! Последние месяцы я начал все сначала и, когда луна сделала Полный круг, меня осенило! Я смог сложить все эти буквы, разделенные друг от друга черточками… Ой!

- Извините, профессор, если бы вы сидели спокойно, то неприятных ощущений не было бы, а так, иногда я дергаю…

- Что? Пустяки! Так вот, мы морочили голому студентам, мы вводили в заблуждение ученый совет, мы перевели тонны бумаги! Дело совсем не» буквах! Дело — в знаках препинания! Да-да! Детская задачка! Помните, знаменитое: «казнить нельзя помиловать»? Смысл зависит от того, куда вы поставите запятую! И все, все! И больше ничего! Маленькая закорючка может лишить человека жизни или даровать ее! Как просто! Вот здесь, вот здесь я все написал! — он вытащил порядком потрепанную тетрадь. — Здесь! Эта тетрадка стоит десятка толстенных трудов! Вы знаете, что я нашел? Одним из последних этот меч держал в руках государь император каких-нибудь двести лет назад! И знаете, кто это был? Павел! Да-да, тот самый, Последний рыцарь!

— Внук Петра?

— Именно! Именно он! Сын Петра Третьего, отец Александра Первого, сын Екатерины Великой! На одной из портретных миниатюр, где Павел изображен в рыцарской мантии, он держит вовсе не мальтийский меч, а тот, который мы с вами ищем! Да-да, я нашел эту миниатюру в Михайловском замке. Как произведение искусств, она ценности не представляет. Художник был не очень высокого класса, но вот историческая ценность этой миниатюры велика! Этот педант- художник, этот суперреалист перенес на полотно все буквы с лезвия. К сожалению, вся надпись на миниатюре не поместилась, но… Послушайте, коллега, я выгляжу вполне достойно! Хватит меня общипывать, как какую-нибудь курицу! И отложите же наконец ваш… инструмент!

Но тут же «лесенка…» — не унимался доктор. Он был черезвычайно увлекающейся натурой.

- Да Бог с ней с вашей лестницей! Бог с ней, и вообще, «лучшее — враг хорошего!»

- Когда-то вы утверждали, что все сделанное должно быть только в превосходной степени…

- Заблуждения молодости! Все, хватит! Вернемся в столицу, я с вами расплачусь!

- Но профессор…

- Никаких возражений, всякий труд должен быть оплачен, тем более такой каторжный!