Виталий Павлов - Герцеговина Флор

Сатера миновал коридор, потом маленькую комнату, еще один коридор и еще одну комнату, но побольше. В комнате на полу стояли бутылок тридцать из-под пива, и запах был соответствующий. Однако времени обращать на это внимание не было. Перед ним была дверь, а за ней слышались тяжелые шаги и приглушенные голоса. Один из них приказывал:

— Встань слева, а ты открывай!

Похоже на то, что в лабиринте, где блуждал доктор, были только тупики. Срочно надо было что-то делать. И самое лучшее, что приходило в голову, — надеть шапку-невидимку, если бы она сейчас была у доктора. Но ее поиски только значились в планах путешественника.

- Открывай! — скомандовал кто-то за дверью.

Добрый молодец в пятнистой форме саданул каблуком чуть повыше ручки. Дверь влетела внутрь, как кусок картона. Еще двое молодцев ворвались в комнату с улицы, двое из коридора и того — четверо, питым, по их расчетам, должен был стать доктор Сатера. Должен, но не стал. Комната была пуста. Пятим стал Брательник, когда вошел. Тот самый, что получил дубинку на конкурсе свистунов. Собственно, это именно он командовал здесь.

- Ну и что вы хлопаете глазами?! Хотите сказать, что доктор шапку-невидимку надел? Или сквозь землю провалился?!

В этот момент что-то грюкнуло в старом двустворчатом шкафу, что стоял у стены. «Болты» направили стволы на звук.

- Ну ладно, — сказал Брательник, — выходи! Только очень медленно, очень-очень…

Створки шкафа открылись и из него, белый, как Полотно, вышел цирюльник.

— А ты кто такой?

Живу я здесь, — абсолютно серьезно сказал цирюльник и тут же получил удар прикладом в живот.

— Бросьте, это не тот, — сказал Брательник. — Ищите доктора! Мне Сатера нужен!

Ноги в тяжелых ботинках застучали над головой ученого. Пыль сыпалась сквозь щели в полу, под которым и спрятался доктор Сатера. Для него было главным, чтобы не нашли люк, ведущий в погреб, потому что из всех тупиков, в которых он сегодня побывал, этот был наиболее тупым. Во всяком случае, на первый взгляд. Этот погреб ему больше напоминал захлопнувшуюся мышеловку, чем ворота к спасению. Наконец голоса и шаги стихли, доктор решил осмотреться. Странное дело, но в погребе не было ни банок с соленьями, ни бочки с капустой, ни мешков с картошкой. Стояли какие-то ящики, старые стулья и манекен с протянутыми руками. Вот именно он и рухнул, когда доктор сделал неловкое движение. Потом посыпались корзины, бутылки и какой-то хлам. Над головой застучали каблуки, видно услышали шум. Что делать? Хоть лопату бери, и копай подземный ход. Но лопаты не потребовалось. Произошло очередное чудо — прямо перед доктором открылся подземный ход. Он был там, в глубине, заваленный всем этим хламом. Хлам рухнул, ход открылся, доктор Сатера прекрасно видел его в пыльном полумраке погреба. Вот это случай, вот это удача, черт побери! Теперь — ноги, ноги и еще раз ноги!

В сельском клубе на маленькой сцене шла репетиция. Ставили что-то жуткое, что-то кровавое, отвечающее запросам современной публики. На сцене был мрачный будуар, где даже простыни — темно-серого цвета. Почти черные. Горели факелы. Все было готово к появлению призраков. Молодая артистка в платье с огромным декольте сидела на постели. Артист, очевидно играющий Дракулу, возился со вставными клыками вампира.

— Ну что там у вас?! — нервничал молодой режиссер. — Мы выбиваемся из графика!

- Но мне зубы жмут!

- Вот-вот, вот! — распалял себя режиссер. — Вы все думаете о пустяках, штучках, приспособлениях и совсем не думаете о внутреннем содержании! Что такое вампиризм? Почему вам необходима кровь молодой и прекрасной девушки?! Почему?

- Наверное, пить хочет, — сострил кто-то из темноты, и там же шутку оценили. Раздался смех.

— Всех вон из зала! Всех! — закричал режиссер с неподдельной страстью. — Как вы можете настолько легкомысленно относиться ко всему этому?! Мы живем на заповедной земле, где каждая вторая женщина умеет ворожить! Тут каждая вторая — родственница Бабе Яге. Вы вспомните, что говорил Станиславский!

- По поводу Бабы Яги? — опять кто-то сострил из шемноты.

- Нет, по поводу сверхзадачи! Итак, все сначала! Повторяю! Сначала предвестники… — голос режиссера задрожал. — Предвестники, неясные шорохи, шумы… Радисты! Где шорохи, где шумы? Где радисты? Хоть что-нибудь есть в этом театре?

- Вы же выгнали всех, — сказала актриса.

- Выгнал? Значит, когда я прошу прийти — надо повторить двадцать раз, а стоит сказать уходите… Ну и прекрасно! Разберемся без них! Так, свет убираем совсем…