Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

«Ветров, подлюга, — мысленно воскликнул он. — Опять за свое. Может, встретиться, по башке настучать?» Ленивым движением он достал из стола папку. Аккуратно вывел: «Дело оперативной проверки №…» «Пустая голова». Набросал план действий. Написал запрос в военную контрразведку с просьбой выслать дело оперативной разработки капитана Андрея Ветрова. В принципе, нужды в нем не было. Но жизнь научила Сергея: чем больше бумажек будет подшито, тем лучше. Тем более что добыть эту бумажку труда не составляло: он точно знал, куда писать и что именно спрашивать.

Из Таджикистана Опарин перевелся совсем недавно. В Москву попал по знакомству: старый товарищ, с которым когда-то вместе начинали службу, перевелся в территориальные органы (военные контрразведчики называли их еще — «театральные»), Занял высокую должность в Департаменте защиты конституционного строя и борьбы с терроризмом. Предложил Сергею место.

«Не думал, что на старости лет стану театралом», — подумал Опарин, но на перевод согласился. Чем больше проходило времени, тем теплее становились воспоминания о Таджикистане, и людях, с которым служил. Даже если эти люди раньше были чем-то неприятны…

— Опять ты глупости всякие пишешь, Андрей. Таджикистан тебя ничему не научил?

Они встретились с Ветровым в баре у Хоттабыча. Сели за угловой столик, спрятанный за барьером.

— Когда я последний раз писал глупости? Напомни, вы там в ФСБ лучше знаете.

Разговор шел в грубовато-дружеском тоне. Опарин и Ветров хоть и не были в Таджикистане друзьями, но сейчас сразу перешли на «ты».

— Да вот взять «потеряшек» твоих, — говорил Сергей. — Зачем накручиваешь? Ударился кто-то башкой, забыл что-то. А ты на всю страну раздуваешь.

— А ты читаешь нашу газету? Слушай, я в восторге. Не знал, что кто-то читает мои статьи!

— Да я не читаю. Опарин пожал плечами. — Один раз в туалете случайно наткнулся…

— Вот видишь. Моя работа все равно хоть иногда приносит пользу, а ты можешь так сказать про свою?

— В глаз хочешь?

— Нет.

— Тогда не задавай глупых вопросов.

— У нас свободная страна, и ты не можешь просто так угрожать дать журналисту в глаз. Сейчас госбезопасность действует более мягкими методами. Так что ты хотел узнать про «потеряшек»? »

— Ничего абсолютно. Просто к слову вспомнил. — Опарин выпил пиво, закусил орешками. — Помнишь, ты писал про Толочко? У тебя остались какие-нибудь документы?

— Нет. Я все хранил дома. Когда приехал после ранения, из квартиры все выгребли. Даже не знаю кто.

— Таджикские менты проводили обыск.

— Тогда понятно.

— Больше у тебя ничего не осталось?

— А ты почему интересуешься, ты же вроде ушел из военной контрразведки?

— Так и Толочко больше не служит, — парировал Опарин. На самом деле история с миротворцами была прикрытием основной цели разговора. Привычка шифроваться сидела у Опарина в крови. Он основательно навел справки про давнее дело, чтобы создать у Ветрова впечатление: ФСБ интересуется именно этим. А зачем? Да мало ли…

Потом в ходе разговора Сергей вновь как бы между делом ввернул вопрос про «потеряшек». Андрей легко разговорился. Ему было приятно показать чекисту, что журналисты порой осведомлены не хуже, чем ФСБ. Остальное — ненавязчиво уточнить и запомнить конкретные факты, фамилии, названия больниц — было для Опарина уже делом техники.

После беседы чекист все тщательно записал. Установил адреса, телефоны. Проверил: абсолютно все факты подтвердились.

Ветров не врал.

Опарин, признаться, такого поворота не ожидал.

«Почему весь мир ополчился на меня? — думал Найденыш, меряя шаги в прогулочном дворике. — Я никому не сделал зла. Я всегда был справедлив».

Ему почудилось, что откуда-то сверху — через натянутую сверху металлическую сетку, ограждавшую заключенных от неба — долетела капелька весеннего запаха. То была легкая сладость распускающейся почки с небольшой примесью морозной свежести. Вместе с этим ароматом возникло воспоминание из далекого детства.

Первое сентября тысяча девятьсот забытого года. Ему семь лет. Он стоит в школьной форме. Перед ним на коленях мама, собирающая портфель. «Это пенал, здесь ручки, это линейка, это тетрадь в клеточку, а вот в линейку», — объясняет она, подробно рассказывая, для чего нужен каждый предмет. Он смотрит на нее сверху вниз и чувствует (хотя идет в первый раз в первый класс), что сегодня ничего из этого не понадобится, и не надо объяснять так долго. В конце концов он сам разберется.