Аллен Курцвейл - Часы зла

— Ладно, допустим, я соглашусь. Но как это все будет выглядеть? Сначала скажу Орнштейну, что заинтересован в «Марии Антуанетте». Затем вернусь и скажу, что хочу продать ему шкатулку, где некогда находился этот брегет?

Джессон призадумался.

— Да, пожалуй. Однако же из всего того, что вы наговорили мне об Орнштейне, можно сделать вполне однозначный вывод. Это человек, который всегда готов променять моральные и этические соображения на приличную сумму.

— Знаете, все ужасно осложняется. И потом, вы ни словом не упомянули о самой главной детали.

— А именно?

— Вот шкатулка, которая принадлежит институтскому музею. — Для пущей убедительности я потрогал медную ручку. — Имеется также шкафчик, он принадлежит вам. Что произойдет, если каким-то чудом нам все же удастся заполучить «Марию Антуаннетту»? Какой из этих двух тронов ее ждет?

— Постарайтесь отнестись к проблеме более позитивно, Александр. Когда мы найдем «Королеву», она возвратится в институт, при условии, конечно, что именно там ее законное место. Но возвращение сей царственной особы в Иерусалим не должно помешать нам прежде исполнить свою миссию.

— Временное возвращение в шкафчик вас удовлетворит?

— Послушайте, если вы спросите любителя кроссвордов, чем и как может он объяснить свое увлечение, знаете, что он вам ответит? Скажет, ему нравится сам процесс. А когда все клеточки заполнены, кроссворд уже не представляет интереса.

— Как-то не очень верится, что так думает человек, ненавидящий пустые пространства.

— Я всегда готов к потерям. При условии, что они будут оправданными.

— Это «при условии»… Которое, знаете ли, почему-то не вызывает доверия.

— И не должно, — сказал Джессон. Взял обитую сафьяном шкатулку, открыл. — Понюхайте.

— Не понял?

— Понюхайте. Вдохните аромат, который лично меня волнует куда больше, чем самые изысканные духи.

Я сунул нос в шкатулку.

— Запашок бумажной плесени. С примесью еще какого-то запаха, похоже на смазку для обуви.

— Попробуйте еще раз, только с закрытыми глазами. И оставьте свой сарказм. — Я глубоко втянул ноздрями воздух, а Джессон заметил: — Вы вдыхаете аромат святости, Александр. И нечего удивленно вскидывать брови. Я совершенно серьезно. Египтолог Говард Картер вдохнул его, когда вторгся в гробницу фараона Тутанхамона, и был просто сражен этим духом веков. В записках его сказано: прежде чем он заметил блеск золота, его поразил этот запах. А тот крестьянский парнишка, ну, который первым нашел свитки Мертвого моря? У него возникло то же ощущение: он был просто сражен пьянящим ароматом, когда открыл глиняные кувшины в пещере. Так что попробуйте еще раз, Александр, глубоко вдохните, ощутите аромат в полной мере. И, делая это, думайте о сокровищах Тутанхамона и Кумрана. — Закрыв глаза, я склонился над обитой сафьяном шкатулкой и снова глубоко втянул воздух ноздрями. — Ну, сейчас чувствуете? Ощущаете аромат таинственного прошлого?

То ли повлияло ораторское искусство Джессона, то ли желание поверить в чудо, то ли просто отсутствие должной вентиляции в комнате, но чудо состоялось. И я ощутил пусть мимолетный, слабый, но вполне различимый запах тайны.

Я сразу сообразил — что-то не так, едва увидел, что в прихожей убрано, а Ник возлежит в кокетливой позе на кушетке в гостиной. На ней было ее знаменитое боди расцветки «вырви глаз».

— А я все знаю, — мурлыкнула она. — Звонил Нортон, оставил сообщение.

— Чего знаешь?

— Да все. И о месье Джессоне, и о том, как он шпионил за тобой, и о том, что лгал о часах. Quel salaud! [39] Какая сволочь! (фр.)

— Нортону не известны последние новости.

— En tout cas, [40] Во всяком случае (фр.). лично я знала это с самого начала. Карты никогда не лгут.

— Так вот, на этот раз наврали. Мы с Джессоном объяснились. Вернее, он объяснил, почему умалчивал о своих более ранних изысканиях.

— Наверное, был в ярости, когда ты ушел?

— Ты, похоже, не слышишь меня, Ник. Могу объяснить, почему…

— Je m’en fiche! [41] Да мне плевать! (фр.)

— Но ведь тебе не должно быть все равно! Джессону удалось заполучить кожаную шкатулку, в которой некогда находилась «Мария Антуанетта». Теперь мы попробуем использовать ее в качестве приманки.

— Так ты считаешь, он охотится за часами?

— Подозреваю, что амбиции Джессона не ограничиваются стремлением к обладанию часовыми механизмами. Разве тебе не любопытно узнать, где их предел, а, Ник? Лично мне очень даже любопытно.