Аллен Курцвейл - Часы зла

— А вот тут помолчите. Да, верно, о существовании книги я знал. Но ваше вторжение в лабораторию было вполне оправданным. Книга на руки не выдавалась. И мне пришлось бы прождать ее долгие месяцы, не подтолкни я вас на это вторжение.

— Так, значит, это называется — вы меня подтолкнули?

— Да, с помощью неуклюжего намека на первое издание. Вам следовало дать толчок, и я его дал. Давайте честно. Ведь вы ни за что не нашли бы эту книгу без меня.

— Так почему вы прямо не сказали, чего от меня хотите? Вместо того чтобы разыгрывать всю эту комедию?

— Хорошо сказано. Но, строго говоря, не такая уж это и комедия, и…

— Прекратите!

— Не надо повышать на меня голос. Я с самого начала обещал не загружать вас моими проблемами, особенно в том, что касается неудачных поисков. Нравится вам или нет, но так я решил. Что же касается моих отвлекающих маневров, то вы должны понимать — это неотъемлемая часть тактики. Мог я быть с вами откровеннее? Да, разумеется. Но мне почему-то показалось, что вы получаете удовольствие от риска и таинственности.

В ответ на этот комплимент я выложил на стол свою последнюю козырную карту — распечатку требований с заказанной им литературой.

Он бегло просмотрел ее.

— Что ж, теперь вы знаете. Да, я изучал ваши интересы еще до знакомства. Вы, должно быть, польщены.

— Ничуть.

— Ну, хорошо. Допустим, я был бы с вами более откровенен. Допустим, подошел бы прямо к вашему столику в справочной и заявил: «Извините, молодой человек, но тут такое дело. Были украдены часы. Пожалуйста, помогите мне их найти ради удовлетворения моей давней мечты». Вы бы согласились?

— Возможно, нет.

— И ни за что не решились бы извлечь «Часослов» из сокровищницы Гроута, если б не я. Как-то раз я увидел вас, это было еще до нашего знакомства. Вы стояли возле стола справочной и что-то строчили в блокнот. И я подумал, вернее, почувствовал: вот идеальный помощник. И начал расспрашивать о вас. И один из ваших коллег упомянул о «Бланках любви». Прочтя эту книгу, я окончательно понял, что нашел помощника и друга.

— Почему вы просто не сказали мне, что она вам понравилась?

— Подумал, что подобное высказывание совершенно постороннего человека может вас смутить. Даже оскорбить.

— А вы не находите оскорбительным тот факт, мистер Джессон, что с самого начала вы заставили меня дублировать ваши поиски?

— Вы не просто дублировали, вы сделали нечто гораздо большее, Александр. Свежий взгляд на проблему, именно в этом я нуждался. Знания о моих поисках лишь сдерживали бы вас. Валери был прав, говоря, что невежеством пренебрегать не следует и оно тоже своего рода сокровище.

— Вы, должно быть, шутите.

— Отнюдь. Ну, вспомните, как вы впервые увидели шкафчик. Вы тогда сказали, что он напоминает вам шкатулку с сюрпризами, которая как бы задавала вопрос: «Из чего я сделана?» Сам бы я никогда не смог сформулировать нашу проблему с тем же изяществом. А все почему? Да потому, что мои перспективы выглядели в тот момент столь же мутно и неопределенно, как жидкость в кувшинчике, что стоит в шкафчике.

— Однако ничто из того, что вы здесь наговорили, не объясняет, к чему понадобилось лгать. Из чего напрашивается вполне однозначный вывод, мистер Джессон. Часы украли вы!

— Хотелось бы, чтобы это было так, Александр. О, если б я только мог воскликнуть: «Voila la „Marie Antoinette!“» [38] Вот она, «Мария Антуанетта»! (фр.) Но, увы, не могу. Вы преувеличиваете мои возможности. Еще раз должен извиниться за то, что мои недомолвки и увиливания вас огорчили. — Он взглянул на шахматную доску и усмехнулся.

— Что вас развеселило?

— Просто я вспомнил аналогичную перепалку, возникшую между Босуэллом и Джонсоном. Один обвинял другого в отсутствии искренности. И знаете, как они решили этот спор?

— Нет. — Джессон взял ферзя черных и задвигал им по доске. — Что-то не припоминаю, чтобы в «Жизни Джонсона» описывалось, как они играли в шахматы.

— То была партия в быстрые шахматы.

— Хватит игр. Лучше расскажите мне о плане, что возник у вас в Иерусалиме.

Джессон подтолкнул пешку к середине доски.

— Дам вам полный отчет, но только во время игры. Ваш ход.

Я нехотя передвинул свою пешку тоже на две клетки.

— Ах вот как, вы хотите сыграть королевский гамбит? Но мы на это ответим королевским слоном.

Я снова скопировал его ход.

— План, мистер Джессон.

— Имитация есть не что иное, как самая искренняя форма лести, Александр. Но слишком далеко заходить тут нельзя. Предлагаю вам пересмотреть тактику. Симметрия в шахматах весьма опасна.