Татьяна Шипошина - Дыханье ровного огня

И так они сидели вместе, на кровати у Таньки. В комнате было тихо, и только лёгкий ветерок раннего лета раздувал занавеску в открытом окне.

Нет, не обошлось без «несчастных любвей», не обошлось.

Хорошо, что сессия уже заканчивалась. Впереди было лето. А семье Поливиных предстояла разлука.

Блеск лейтенантского бала отсиял, как призрачный свет белой ночи.

Серёжка с Наташкой поехали на родину, в отпуск. Костик отправился к бабушке, в Вологду.

Раиска, едва оправившись от «несчастной любви», поехала к себе, под Одессу, на Чёрное море. Горе топить в море, так сказать.

А Макарова, Ипатьева и Кулешова — собирались на практику, положенную после четвёртого Курса.

На первую врачебную практику.

Настина же любовь так и осталась незаконченной, неопределённой. Танцы на балу, белые ночи… Так, блеск один. Может, и готова была Настя услышать от Костика какие-то «главные», какие-то нужные слова. Ждала Настя…

Ждала-ждала, да не дождалась. Не решился Костик — не сказал ничего. Как тут поймёшь, почему. То ли смелости не хватило, то ли любви.

Два года — срок немалый. И в первом, и во втором случае — тяжело решиться на что-нибудь… После двух-то свиданий…

«Значит, нет. Всё правильно, так и должно быть. Ничего не получится у меня с этой любовью. Разве что-нибудь хорошее может быть у меня? Нет. Нет».

Горько было Насте. Эх, как горько! Настя свернула свою любимую чёрную кофту и положила её в сумку. Она собирала вещи, чтобы ехать на практику.

«Лучше было бы — и не начинать. И не чувствовать ничего, чтобы потом не плакать», — Настя задёрнула молнию на сумке.

Тут поневоле зауважаешь Поливиных — и Наташку, и Серёжку. И любовь у них крепкая, такая, что разлуки не боится.

Смотрите, смотрите девчонки, на подругу свою, на любовь её. Только завидовать не надо.

А то Зинка Ипатьева, бедная, ходит уже, как тень. Все глаза выплакала, провожая Серёжку. И не подойти ей к нему, не обнять…

Нет уж, надо лучше подумать, как практику проходить!

Пролетела и практика, да и лето промчалось так быстро, как умеет мчаться только лето.

Загорелая Раиска еле-еле дотащила до общаги неподъёмную корзину с персиками, виноградом и огромными, лоснящимися, розовыми одесскими помидорами.

Танька Макарова с мамиными пирогами, Зинка Ипатьева с мапиновым вареньем, и Наташка Поливина с северморским копчёным палтусом.

А Настя? Настя не привезла с собой ничего особенного, и поэтому сбегала в магазин за белым сухим вином.

Вы пробовали когда-нибудь такую рыбу — копчёного палтуса? Нет, не стану я говорить, что сейчас палтус не тот, или коптят не так.

Однако тот самый палтус, нарезанный тонкими ломтиками, вприкуску с одесской розовой помидориной… Нет в мире вкуснее — ничего.

Разве что пироги с черникой. Чуть примятые с дороги, пироги следует запивать крепким чаем, с малиновым вареньем. Даже не вареньем, а просто — с малиной, перетёртой с сахаром. Живой, спелой малиной…

Вкус молодости… Где ты?..

И побежала студенческая жизнь, как и прежде. Пятый курс — уже клиники, клиники. Соберутся девчонки за ужином, да за книги.

Настя — та в хирургию к себе, можно сказать, через день. Прооперировала и первую грыжу. И несколько аппендэктомий сделала.

И — никакой тебе любви, никаких свиданий.

Как-то вечером, во время ужина, стук в дверь раздался.

— Кого это там несёт, на жареную картошку? — отозвалась Макарова, и открыла двери. На пороге стоял Димка.

— Здравствуйте, милые девушки!

— Здравствуй, коли не шутишь! — ответила за всех Зинка.

— Дайте попить, а то так есть хочется…

— Что переночевать не пустим! — Поливина с интересом смотрела на Димку со своего места.

— Раечка, ты что, обижаешься на меня?

Димка говорил таким сладким голоском, почти ангельским.

— Ты уж извини меня, извини! Это мне вино тогда в голову ударило!

Раиска, честно сказать, уже не обижалась. Лето, море и песок сделали своё дело. Конечно, красивым был Димка, но влюблённость у Раиски прошла. Почти прошла.

А так, поболтать… Почему бы и нет? И Раиска дала добро.

— Доктор на больных не обижается, — сказала Раиска.

— Обещаю выздороветь! — отпарировал Димка.

— Ладно уж, садись! — сказала и Макарова. — Давай, Настя тарелку.

— За мир между народами! — и Димка вытащил из-под куртки бутылку вина.

— Вот это — правильно!

— За мир — обязательно! — поддались девчонки.

Так Димка снова пришёл в эту комнату, и стал приходить часто, часто.