Татьяна Шипошина - Звёзды, души и облака

— Хорошо! Как хорошо…

Сквозь щёлочку в неплотно сдвинутых шторах пробивался луч летнего солнца. Пылинки передвигались в нём своими неведомыми траекториями. Кто бы разобрался…

Двое лежали на старой, облезлой, широкой кровати. Их обманутым душам казалось, что они сами всех обманули и вырвались из реальности этого мира…

В сущности, в данный момент, в мире никому не было дела до этих двоих. Плакали о них — только небеса.

Дальше всё было, как у всех. Как у всех наркоманов, когда у них есть деньги. Юрка уходил ненадолго. Иногда брал из общей «кучи баксов», а иногда и добавлял туда. Но всё равно — убывало быстро.

Мать Шурочкина позвонила в конце августа.

— Как дела? — спросила она.

— Нормально, — ответила Шурочка. — В Макдональдсе работаю.

— Молодец. Можешь прийти в гости. Подарок не забудь купить.

Шурочка сходила в гости, купив в подарок отчиму парфюмерный мужской набор. Отчим растрогался и дал Шурочке две тысячи рублей. И обещал снова давать по три тысячи в месяц, когда начнётся учёба.

И Шурочка сделала себе подарок. Она зашла в ювелирный магазин и купила себе серебряное кольцо.

Начался сентябрь, а с ним и учёба в институте. Не было уже в группе Арса, родители которого так и не привезли его в Россию, но оформили ему академический отпуск. Не было и Насти.

Зато Людочка была, с огромным животом. Светка была, ещё более худая, сухая и странная. И ещё более напоминающая психбольную.

Вадик тоже был. Он раздался в плечах, и не то, что потолстел, а как-то заматерел.

«Чужие, все мне они — чужие, — думала Шурочка. — И я — чужая им всем».

Ходить в институт, каждый день, Шурочке было в тягость. И она быстро нашла выход. Пока ещё деньги были, она «прикормила» врачиху из районной поликлиники. За двести рублей врачиха писала ей справки. Такие, какие Шурочка хотела. И на ОРЗ, и на ВСД, и на кардиопатию. Причём, даже не предлагала ей раздеться при осмотре, что Шурочку устраивало на сто процентов.

Как ни странно, в институте справкам верили. Преподаватели даже сочувствовали: «Вы такая бледненькая, Шурочка! Вам надо обследоваться по-хорошему, а не в районной поликлинике! Вам надо попить витаминов! И т. д.»

И только бывшие члены «Зелёной пятницы» смотрели на Шурочку с недоверием. Но Шурочка не откровенничала ни с кем. Всё, что с ней происходило, теперь было только Шу-рочкиным делом. Сугубо личным.

Да, Машка ещё. Избежать разговора с Машкой Шурочка не смогла.

— Что с тобой? — спросила Машка.

— Болею.

— Чем?

— Всем. Машка, отстала бы ты от меня. Не хочу я разговаривать.

— Я-то отстану. Шура, что с тобой? Шура, ты не наркоманишь?

— Почему ты так решила?

— У тебя зрачки бывают узкие. А бывают — широкие. И вообще, другие признаки есть…

А ты откуда признаки знаешь?

— А я знаю… по церкви… К нам приходят такие… когда у них уже всё потеряно…

— Маша, не лезь ко мне. У меня ещё ничего не потеряно, и я никуда идти не собираюсь. И вообще, я не хочу, чтобы кто-нибудь мне в душу лез. Поняла?

— Поняла, конечно. Я-то поняла. Ты бы смогла понять…

— Маша, не лезь ко мне!

— Извини, — сказала Машка.

И отошла, и больше не подходила к Шурочке со своими разговорами.

Так Шурочка с Юркой протянули полгода. И Шурочка даже сдала зимнюю сессию, за второй курс. На трояки, правда, но сдала. Она уже «разогнала» дозу до грамма в день. Она, уже давно и спокойно, кололась сама.

Юрке же было надо два, а то и два с половиной грамма в день. Два раза в день он кололся, а иногда и три. Но три — редко. Только тогда, когда отдыхал у Шурочки от своих походов.

Юрка похудел, осунулся. Ел мало. Ему приходилось здорово крутиться, чтобы самому обеспечивать всех своих агентов. Всех «шестёрок».

«Менты» у него тоже были свои, прикормленные, и его не трогали. Но постоянно появлялись новые, всплывали всякие новые обстоятельства. Юрке, порой, бывало очень не просто.

Ведь ему приходилось работать не на одного себя, а на двоих. Он по-прежнему периодически исчезал и неожиданно появлялся. Но всегда оставлял Шурочке ровно столько, сколько ей было надо. И даже чуть-чуть больше.

Он, по-прежнему, старался не посвящать Шурочку во всякие тонкости своего «бизнеса». Он скрывал Шурочку от своих приятелей и подельников, скрывал её квартиру.

И только однажды, когда Шурочка уж очень стала допытываться, он дал ей один адресок. Так, на чёрный день.

— Что ты всё пристаёшь? — лениво отмахивался Юрка от её приставаний. — Что, да где, да как… Оно тебе надо? И вообще — ничего со мной не случится. У меня уже опыт — ого-го!