Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 4. Демон

Разговаривали двое. Какой-то незнакомый толстяк, в съехавшем набок галстуке, размахивал руками и горячо доказывал что-то своему соседу, невозмутимому элегантному мужчине лет сорока-сорока пяти, небрежно развалившемуся в кресле с бокалом вина в руке и рассеянно, с видимой скукой, ему внимавшему. Поймав взгляд Алымова, мужчина легко, одними глазами, улыбнулся и даже чуть заметно пожал плечами: «Видите, мол!.. Вот пристал!..»

Алымов невольно прислушался.

—... на погибель человеков! В невестах-то они все хороши! — разглагольствовал толстяк. — Только оттуда же тогда злые жены берутся? Как сказал один умный человек: в природе из отвратительной гусеницы получается прекрасная бабочка, а у людей все наоборот — прекрасная бабочка превращается со временем в отвратительную гусеницу.

Мужчина снисходительно на него посмотрел: «Ну что Вы, Вадим Викторович! — усмехнулся он и незаметно подмигнул Алымову. — Женщина — венец творения! Как говорят французы: чего хочет женщина, того хочет Бог».

— Недаром дьявол именно Еву искушал! — запальчиво закричал в ответ толстяк и смахнул на пол свою рюмку.

— К счастью! — мягко проговорил мужчина, по-прежнему глядя в глаза Алымову.

Толстяк же, похоже, вообще ничего не заметил.

— Потому что Адама искушать бесполезно! — как ни в чем ни бывало продолжал орать он. — Все равно толку от него никакого! Даже если сам он яблоко и съест, еще Еву убедить надо. А черта с два ее тогда убедишь! Да она в пику Адаму есть ничего не будет! Просто чтобы досадить ему и доказать, что она всегда права. Короче, главная у них — Ева. Как она решит, так и будет! Вот если она съест, то уж и Адама наверняка заставит.

— Получается, что Дьявол умнее Бога, — лениво заметил мужчина.

— Я этого не говорил! — опешил от неожиданности его собеседник.

— Ну как же, Вадим Викторович! — мужчина насмешливо покрутил в руках бокал. — Вы же сами только что заметили, что Бог в Библии всегда обращается исключительно к Адаму, а Дьявол — к Еве. Так что выводы напрашиваются.

— Про Бога я ничего не говорил, — смущенно повторил толстяк.

— Ладно, ладно, Вадим Викторович! — примирительно заметил мужчина. — Не будем отвлекаться. Продолжайте, прошу Вас.

— Да... — неуверенно пробормотал его сбитый с толку собеседник и поискал взглядом свою рюмку.

Мужчина тотчас предупредительно придвинул ему соседнюю и ловко наполнил ее водкой.

— А... спасибо!.. — автоматически поблагодарил толстяк и тут же залпом ее выпил. Кажется, он даже не понял, что это не его рюмка.

Алымов завистливо сглотнул.

Черт! Может, и мне уже пора? — мельком подумал он. — За компанию... Налью-ка, пожалуй. Пока суть да дело. Пусть стоит... Наготове...

Толстяк же тем временем уже успел запихнуть себе в рот целиком какой-то чудовищных размеров бутерброд и начал его громко и аппетитно жевать, чавкая и мыча что-то нечленораздельное, пытаясь, видимо, разговаривать и с полностью набитым ртом.

— М-м-му... М-м-ме...

Мужчина терпеливо ждал. Толстяк, наконец, сделал один огромный героический глоток, чуть отдышался, и тут же затараторил как из пулемета.

Алымов невольно улыбнулся. Как плотину прорвало!

— Вот Вы все смеетесь (мужчина вопросительно изогнул бровь), а вот ответьте-ка мне, почему ситуация, когда муж узнает о похождениях своей благоверной последним, совершенно обычная, в то время как обратное абсолютно немыслимо? Ну, то есть ситуация, когда все вокруг знают, кроме мужа — встречается сплошь и рядом; а вот ситуация, когда все вокруг знают, кроме жены — невозможна в принципе! Жена всегда узнает все одной из первых.

— Ну, может, это потому, что женщину труднее обмануть? — предположил мужчина. — Они тоньше чувствуют ложь и обман?

— Ха-ха-ха! — сардонически расхохотался толстяк. — Ерунда! Е-рун-да. Чепуха, батенька. Реникса!

(Какая еще «реникса»?.. — недоуменно подумал Алымов. — А, это из Чехова, кажется.., — в следующую секунду сообразил он, — «чепуха» в латинском написании. Если считать, что все буквы в слове — латинские.)

Почему же тогда сын — ну, взрослый, я имею в виду, всегда может легко обмануть свою мать? А?.. Сыну она верит свято, а мужу — никогда!

— Ну, и почему же? — с любопытством посмотрел на толстяка мужчина и снова незаметно подмигнул Алымову.

Алымов тоже с интересом слушал. Разговор начал его постепенно увлекать. Он даже про водку на время забыл.

— Да потому, что сына она любит по-настоящему, а мужа — нет! — торжествующе заключил толстяк и даже палец указательный вверх поднял, чтобы придать своим словам еще больше веса и убедительности. — Настоящая любовь никогда не сомневается. Где начинаются сомнения — там кончается любовь!