Робер Бобер - Залежалый товар

Мы помним, какую особенную роль сыграли в жизни ее бывшей подруги, «Не зная весны», афиши, покрывающие театральные тумбы, — они научили ее читать, сообщая о спектаклях текущего театрального сезона.

В тот год, помимо прочих, можно было отметить следующие спектакли: «Грязные руки» Жан-Поля Сартра в театре Антуана, «Девушка сомнительной добродетели» Марселя Ашара в театре «На Елисейских Полях», «Тоа» Саша Гитри в театре «Жимназ», «Бобосс» с Франсуа Перье в «Мишодьер», «Нина» Андре Руссена в «Буфф-Паризьен» с Эльвирой Попеско, «Трамвай „Желание“» с Арлетти в театре «Эдуард VII».

Несмотря на удовольствие, полученное от «Тартюфа» в постановке Луи Жуве в «Атенее», Жюли редко бывала в театре. Поэтому она, к сожалению, не видела Даниэль Дарье, которая, как мы помним, открывала сезон именно в театре «Варьете» спектаклем «Давай помечтаем». То-то бы удивилась «Не зная весны» (если бы в этот вечер она сопровождала Жюли в театр), увидев, что здесь, на сцене, «Месье ожидал» красуется на плечах Даниэль Дарье; если эта актриса выступала в какой-нибудь роли, то уже невозможно было представить в ней кого-либо другого.

Художник сделал одну примерку, затем вторую, во время которых «Месье ожидал» показалось, что наступил конец света. Поначалу она не участвовала в репетициях, и у нее появилось ощущение какой-то забытой тоски. Но ближе к премьере последовали другие репетиции, уже, наконец, с ее участием, на сцене, где под светом пока что лишь нескольких голых лампочек отрабатывались последние движения. Жакетка испытала одновременно наслаждение и недоумение: она с удовольствием почувствовала себя сценическим костюмом, но совершенно не могла понять текст пьесы, исходящий от той, кого она облегала, — ей, воспитанной на улице Тюренн, казалось, что эти слова не имеют никакого отношения к жизни.

Начиналась пьеса так:

Муж. Как это, его нет?

Камердинер. Нет, мсье, мсье еще не вернулся. Но пусть мсье и мадам не сочтут за труд присесть. Мсье предупредил меня, что ждет мсье и мадам без четверти четыре…

Внимательная сверх всякой меры ко всем репликам, к тому же не умевшая забывать, «Месье ожидал» с недоумением вспомнила то, что как-то сказал гладильщик Леон: «Кино это мечта, а театр — необходимость».

«Давай помечтаем» — необходимость? Вспомнив Леона, она обратилась к своему недавнему прошлому и, чуть не став жертвой некоего умиления, принялась размышлять: необходимость… она как будто встречалась с этим понятием на протяжении полугода, проведенного ею в ателье мсье Альбера. Ей была необходима жизнь, самая простая жизнь, она ухватила лишь крошечный кусочек ее в автобусе от улицы Тюренн до магазина на бульваре Монмартр. Значит, Леон ошибался? Может, он хотел сказать совсем наоборот: «Театр это мечта, а кино — необходимость»? Нет, Леон не мог ошибаться, потому что сам он тоже играл в театре. Конечно, в любительском, но он посвящал ему все свое свободное время. Тогда что же? Чтобы необходимость могла проявиться, нужно ли было ждать присутствия публики на представлении пьесы? Поскольку в театре всякое бывает, она решила дождаться вечера премьеры.

Когда этот вечер пришел, никакой необходимости, обещанной Леоном, жакетка не ощутила. Однако она, смущенная, присутствовала при большом успехе спектакля «Давай помечтаем».

Набившаяся в зал публика семь раз вызывала актеров, и те, стоя у края рампы, кланялись, чтобы поблагодарить признательных, а потому аплодирующих им зрителей.

Позже, оставшись одна в гримерной, которую она делила с Даниэль Дарье, «Месье ожидал» воспользовалась ночью, чтобы поразмышлять.

Она вспоминала, что когда вместе с «Без вас» и «Не зная весны» они научились слушать, то наполняли свои понедельники историями, произошедшими с другими в минувшие субботу и воскресенье: представления в мюзик-холле, фильмы с Эрролом Флинном или Ритой Хейуорт, танцевальные вечера, где сплетались пары, а совсем рядом — Зимний Цирк, куда мсье Альбер и мадам Леа водили Бетти…

Никогда прежде, до своего отбытия с бульвара Монмартр, жакетки не разлучались, и ни одна из них, следовательно, не могла рассказать ничего такого, чего не знали бы две других. Поэтому никогда прежде им не представлялся случай поупражняться в рассказе.

Понятное дело, о таком рассказе никто и не просил. Однако когда возможность (совершенно виртуальная) рассказать о том, чему она была свидетелем, представилась, «Месье ожидал» очень скоро поняла, что вовсе не отсутствие опыта делает ее неспособной рассказать об этом. Говорить о том, что тебя окружает, — пожалуйста! Но пьеса? Ситуация представлялась ей столь странной, что она вообще не понимала, о чем идет речь.