Юрий Гальперин - Мост через Лету

Эти картинки представлялись нам и мерцали, словно проекции старого фильмоскопа, когда уже в машине втроем мы спорили, решали, на какое озеро ехать и заезжать ли домой. И что захватить: купальники, простыни, одеяла, закуску, а тогда и выпивку.

— У нас в холодильнике только эта кислятина, «рислинг», — сказала Надя.

Алик отмахнулся.

— Дуры-бабы, такая погода! Обойдемся без выпивки.

Ему надоело ездить пьяным.

— И вообще, ни к чему заезжать, — рассуждал он. — Зачем полотенца, одеяла — ведь теплынь! В крайнем случае печку врублю, и согреетесь в кабине… Купальники им, халаты, — ворчал он, сворачивая к дому. — Кто на вас станет смотреть в лесу, да еще в такую темень. Кому вы нужны!.. Делайте, как хотите, а мы с писателем будем купаться, в чем мама родила.

— Не клянчи потом простынку, — сказала Надя снисходительно.

Марина молчала.

Мы въехали во двор. Впереди у знакомого подъезда под разбитым фонарем стояла «волга». Алик осветил фарами номер и оливкового цвета борт такси.

— Серега? — удивился он и, открывая дверцу, пробурчал негромко. — Черта лысого! Обнаглели, уже и без спросу приезжают…

Но тут же осекся, никого не касались их дела. Надя вошла в дом и поднялась наверх. Алик у подъезда разговаривал с щуплым таксистом, одетым в короткую курточку из нейлона. Забавно было наблюдать, как оба они вертели в пальцах, на цепочках, автомобильные ключи, одинаково отставляли то левую, то правую ногу в сторону и одновременно принимали позы, в каких часто можно видеть мальчиков и молодых людей, они простаивают вечера у зеркальной витрины или у входа в ресторан, или у гостиницы, а то и просто у метро, что еще менее понятно, в окружении приятелей, — этакий клуб.

На седьмом этаже распахнулось окно, и громкий Надин голос окликнул:

— Алик! Подымись на минуту, тебе звонят. Виктор, кажется.

Коренастный Алик хмыкнул, легко, без видимого усилия повернул субтильного Сережу за плечо. И оба скрылись за дверью.

Описывать интерьер квартиры подпольного миллионера я не стану (наверх не пойду) — чтобы не потакать нездоровому любопытству. Надо хранить верность теме, не отвлекаться, не уступать напору подробностей, когда каждый эпизод угрожает перерасти в самостоятельный сюжет. Алик мой через минуту сам высунулся в окно.

— Слушай! — закричал он на весь двор, да так громко, что в соседнем корпусе вспыхнули тревожные прямоугольники окон. — Забыли совсем: у Витьки защита. Он из кабака звонил, у него банкет!

— Какой банкет? Что ты на весь двор!.. Доподлинно было известно, что банкеты по поводу защиты диссертаций отменены и даже запрещены.

— Ладно, — сказал Алик и затворил окно.

Он спустился в лифте, и на скамейке мы обсудили ситуацию.

Витя, школьный наш товарищ, выучился на биолога. Он занимался невнятными проблемами, бактериями или чем-то вроде. Вел себя таинственно. За эту возню — исследования и эксперименты (говорят, небезопасные) — щедро платили. Трудно сказать, что именно оплачивалось: риск, неразглашаемость или собственно причастность к делам туманного рода, — скорее всего, по совокупности. Витюша, дружок наш, был человек безнадежно занятой. Тем не менее он, правда без особых радостей, бледно и своеобразно процветал. А когда с бактериями своими управился, у него из этого дела в придачу к солидной премии министерства обороны вышла диссертация. Ее он и обмывал в тот вечер с руководителями и сослуживцами в зимнем саду ресторана «Невский». Засекреченные биологи раскидывали напропалую красные и фиолетовые билеты госбанка. Метрдотель и официанты приняли их за компанию подгулявших мясников и потому, давая возможность пошире раскошелиться, позволили гудеть до упора, до самого закрытия.

Теперь, на ночь глядя, несмотря ни на какие посулы, гуляк выставляли из ресторана. Тогда Витя и позвонил. Он в трубку нечленораздельно бормотал. Сослуживцы хором помогали. С ними были девочки, веселые и разгульные. Им требовалось место для продолжения праздника. И новые впечатления. И лица новые. Старые друзья Виктора им теперь тоже очень требовались. И они собирались приехать.

— Сюда? — спросил я.

— На трех машинах, будут через четверть часа, устало ответил Алик.

— А пить что?

— Захватят. Их дело.

— Думаешь, они знают, где ночью в городе правильную водку брать?

— Да-а… — Алик почесался от досады. — Вряд ли эти олухи толковую выпивку добудут. Надо было им подсказать. Поторопился я.

— А лик Иванович, а А лик Иванович, у меня в багажнике водяра, четыре бутылки, — тихо и внезапно предложил Сережа, мы не заметили, как вышел он из подъезда и затаился у А лика за спиной. — Я вечером прихватил в «Стреле» экспортную, думал: ночью сделаю клиентам по червонцу, капуста будет.