Нина Воронель - Ведьма и парашютист

- Ты хочешь сказать, что его выставили из университета? Из какого

"Ну, быстрей, быстрей соображай!" - скомандовала она себе, вкладывая все свое искусство в кончики пальцев. И ответила небрежно, как об обыденном:

- Из многих. Из одних выставили, из других сам ушел.

- А жена тоже его выставила или он сам ушел?

- На этот счет у него были разные версии. Иногда он говорил, что сам ушел, а иногда, что ему настойчиво предложили убираться.

- И какой из них ты верила?

Это был уже совсем человеческий разговор, и в таком разговоре у нее на руках были все карты.

- А мне было все равно. Главное, что он убежал ко мне!

- Ты так его любила?

"Как пишут на коробках с бокалами?" - пронеслось у нее в голове - "Что-то вроде, осторожно, стекло!". И она протанцевала слово за словом, словно на пуантах по столу среди хрупких бокалов:

- Сначала - очень любила. Зато тем сильней его разлюбила. Потом.

- Когда это - потом?

- Ну, когда он поселился здесь и я стала жить с ним рядом. До того мы ведь встречались только урывками. Так что каждая встреча была праздником. А тут у нас пошла обыденная жизнь, а в обыденной жизни ему не было места.

- Ты у него училась, что ли?

- Да нет, я ведь училась в Гейдельберге. А он никогда там не преподавал.

- Откуда мне знать, где ты училась и где он преподавал? - рассердился Ури. - Ты ведь только вчера об этом проговорилась.

- Если тебе интересно, я все расскажу тебе подробно, - тихо ответила на этот справедливый упрек Инге, вся - воплощенная кротость.

- Прямо так-таки все расскажешь? Например, какую роль сыграл Карл в твоей знаменитой ссоре с профессоршами из Верхнего Нойбаха?

От этого вопроса Инге просто опешила.

- При чем тут моя ссора с профессоршами?

- Но такой человек, как твой Карл, уж наверняка не должен был пропустить этих милашек!

- Ты что, думаешь, я не поделила Карла с этими лесбиянками? - засмеялась Инге с облегчением. - Ты ошибся, они даже не были знакомы. А жаль, они бы слушали его речи с восторгом.

- Чего ж ты их не познакомила?

Инге принялась машинально разминать вилкой душистую яблочную массу:

- Карл последнее время стал страшный нелюдим, - сказала она после долгой паузы. - Он ведь со всем миром рассорился и всех, кого мог, отверг: жену, детей, студентов, университетскую братию, всех, кроме меня. А уж наших сытых радикалов он и вовсе знать не хотел.

- Почему, ведь он с ними даже не был знаком?

- Он презирал их за их сытое благополучие. Ты же вчера видел их виллы?

- Да, впечатляющие домики! Не бедные.

- А он считал, что они из идеологических соображений должны бы были жить в бедности.

- А действительно, из каких соображений эти профессора свили свое прелестное гнездо в вашем медвежьем углу?

Слава Богу, - подумала Инге, с удовольствием возвращаясь к оладьям, - кажется, он отвлекся от Карла и направил свой интерес в другом направлении. Тут она могла позволить себе полную откровенность:

- Недавно тут неподалеку построили большой университет. В промышленном городке, километрах в двадцати пяти отсюда. Городишко сам по себе неплохой, но скучный, серый, лишенный красот, а кроме того сегодня модно жить на природе. Вот тамошние профессора и выбрали наш Нойбах - именно за то, что это медвежий угол. Сперва один купил участок, потом еще два, а потом все гуртом повалили...

В дверях без стука возникла фигура Клауса. Он не входя топтался на пороге, и тонкие губы его жевали воздух в неловкой попытке выразить что-то непривычное, но важное. Инге глянула на часы - его время пить кофе еще не наступило.

- В чем дело, Клаус? Что-то случилось?

- Эти ...профессорши.... - выкрикнул он, наконец, - из Верхнего Нойбаха!

Слова его прозвучали столь естественным продолжением их разговора, что Инге на мгновение показалось, будто Клаус тоже решил принять в этом разговоре участие. Она терпеливо дождалась, пока Клаус немного успокоится, после чего спросила:

- Так что ты хотел сказать о профессоршах?

Клаус глубоко вдохнул воздух и сказал запинаясь:

- Приехали. Там, у ворот. Там, на красной машине.

Инге резко оттолкнула тарелку:

- Что ты мелешь? Кто приехал?

Клаус испуганно пятясь тыкал пальцем в сторону ворот:

- Они, обе. Там, у ворот. На красной машине.

Инге вышла на крыльцо и глянула туда, куда указывал палец Клауса:

- О, Боже!

- Что, действительно они?

- Они. На красной машине. Что им тут понадобилось?

- Они что, никогда у тебя не бывали?

- Тысячу лет назад, до ссоры. - От ворот донесся пронзительный звон колокольчика. - Что же делать? Притвориться, что мы не слышим?