Уильям Бойд - Нутро любого человека

На следующий день [четверг, 13 октября] я проснулся рано, с болью в спине. Девушки спали, глубоко и основательно, Петра слегка похрапывала, Ингеборг сбросила с себя одеяло, выставив напоказ маленькие грудки. Я сошел вниз, позавтракал — кофе, сваренные вкрутую яйца, ветчина, сыр — в обществе трех многословных и громогласных китайских бизнесменов. Потом взял две булочки с ветчиной и маринованными огурчиками, завернул их в салфетки и рассовал по карманам: завтрак для девушек или ленч для меня.

Забрал из „Американ экспресс“ еще 100 долларов (думая, что с пугающей быстротой опустошаю фонды СКП) и пошел прогуляться, не особенно приглядываясь к городу, сознавая лишь, что здесь, похоже, много церковных колоколов — их скучный, ровный, вызывавший все нарастающее раздражение звон напомнил мне Оксфорд. Спустя минут десять я заметил, что за мной следует молодой человек в куртке оленьей кожи и джинсах. У него были блестящие длинные волосы и мексиканского пошиба усы. Я свернул за угол и, поджидая его, остановился в пятне еле теплого солнечного света.

— Привет. Могадишо, — сказал он.

— Могадишо. Я Маунтстюарт.

— Юрген. Какого хрена делают с вами эти девки?

— Они настояли на том, чтобы приехать сюда. Я думал, это часть плана.

— Дерьмо, — Юрген выпалил несколько немецких ругательств. — Деньги с вами?

— В настоящей момент не при мне.

— Принесите их вон в то кафе. Через час.

Я потащился обратно в отель, где увидел девушек, сидевших в салоне для постояльцев, читая журналы и, об этом можно и не говорить, куря.

— Чем займемся сегодня, Маунтстюарт? — спросила Петра.

— Сегодня свободный день, — ответил я. — Развлекайтесь, как хотите.

— Это в Цюрихе-то? — скривилась Ингеборг. — Большое спасибо, Маунтстюарт.

— Веселитесь. Не забыли?

В номере я уложил сумку, спустился вниз не лифтом, но лестницей, — оказалось, впрочем, что нужды в предосторожностях не было, девушки ушли. Я расплатился по счету и пошел в указанное мне кафе на встречу с Юргеном. Тот появился минут десять спустя, неся плоский чемоданчик.

— Это вам, — сказал он, вручая мне чемоданчик. Я отдал ему конверт с долларами и он впервые за наше знакомство, выдавил из себя улыбку, хотя деньги все же старательно пересчитал. Покончив с этим, засунул конверт в карман и пожал мне руку.

— Скажите Джону, что мы готовы, — сказал он. — Удачи.

Я поймал трамвай, идущий к железнодорожному вокзалу и купил билет до Гренобля. Оттуда я намеревался отправиться на север, в Париж, и через Кале вернуться в Англию. Джон Вивиан настаивал на том, чтобы я возвратился домой через другой порт.

В ту ночь, в Гренобле, я сидел в баре отеля неподалеку от железнодорожного вокзала и смотрел вечерние новости. В аэропорту Пальма террористы захватили реактивный пассажирский самолет „Люфтганзы“. Угонщики — четверо арабов, двое мужчин и две женщины, — требовали освобождения всех политических заключенных, содержавшихся в тюрьмах Западной Германии.

Ночью я лежал в постели и думал о том, что поделывают мои девушки, Петра и Ингеборг. Я чувствовал себя отчасти прохвостом из-за того, что сбежал от них подобным образом, но, с другой стороны, я ведь только выполнял указания Джона Вивиана. Да и в любом случае, рассудил я, они слишком легкомысленны и непредсказуемы — кто их знает, могли и в Лондон за мной увязаться. Представляете: жить на Тарпентин-лейн с Петрой и Ингеборг [220] „Петра“ — Ганна Гауптбек. В 1978-м была арестована в Гамбурге западногерманской полицией. Приговорена к семи годам тюрьмы за ограбление банка и заговор, имевший целью закладку бомб. „Ингеборг“ — Рената Мюллер-Грас. Исчезла в 1978-м, после перестрелки с полицией в Штутгарте. Ушла в подполье. По некоторым данным — умерла. …

Чемодан, врученный мне Юргеном был не только тяжел, но и накрепко заперт.

На следующее утро я, вооружась маленькой отверткой и изогнутым куском проволоки, вскрыл чемоданчик. Его заполняла разного рода поношенная одежда и сорок брусков того, что я счел гелигнитом. На каждом имелась маркировка: „ASTIGEL DYNAMITE. EXPLOSIF ROCHER, SOCIÉTÉ FRANÇAISE DES EXPLOSIFS. USINE DE CUGNY“. Я закрыл чемодан и начал прикидывать, что делать дальше. У меня было при себе около 70 фунтов французскими франками — достаточно, чтобы продержаться, при моем скромном образе жизни, несколько дней и суметь вернуться домой. Останавливаться в отелях я себе явным образом позволить не мог: быть может, купить палатку и спальный мешок и ночевать в них? И тут я вспомнил, где я — во Франции. У меня же имеется собственность в этой стране. Я поднял телефонную трубку и позвонил в Лондон, в контору Ноэля Ланджа.