Нина Воронель - Тель-Авивские тайны

В этом месте Светка заплакала от жалости к себе: «Ну где ты была? Где ты была?»

В ответ Инна заплакала от жалости к себе, потому что рухнула ее мечта хоть пару недель пожить без Светки, от которой сплошные неприятности. На этой счастливой ноте всеобщей взаимной жалости они обнялись, поцеловались и наконец, улеглись спать. А Габи ничего не осталось, кроме как приютиться на старом пятнистом матраце, хранившимся у Инны под кроватью на всякий пожарный случай.

Заснуть никак не удавалось, матрац был кочковатый и слегка попахивал какой-то гнильцой. А стоило чуть забыться, как перед глазами начинал вращаться калейдоскоп фантастических образов прошедшей ночи. Впрочем, ночь еще не прошла и никак не проходила, она тянулась

и тянулась, и остановить этот калейдоскоп нельзя было ничем. С горя Габи принялась решать свои финансовые проблемы — а нельзя ли при помощи полученных от Мики шальных денег устроить свою жизнь без изучения правил наведения чистоты на вилле Маргарита?

Но, к сожалению, дебит никак не сходился с кредитом, и бульдо не сходилось с сальдо, а только рифмовалось с бульдогом, не склонным размыкать челюсти до самого смертного часа.

На этой трагической ноте бессонница все же разомкнула челюсти и отпустила Габи, однако мощный телефонный звонок тут же вернул ее к проклятой реальности. Она сунула голову под подушку и решила стоически переждать несмолкающий звон, твердо уверенная, что он адресован не ей. Но переждать его оказалось не просто — если он и замолкал на пару секунд, то только для того, чтобы начаться с начала.

Наконец, из спальни выскочила встрепанная Инна и схватила трубку, из которой в комнату ворвался отчаянный женский визг, не на много децибеллов ниже телефонного перезвона. Инна слушала молча, время от времени выдавливая из себя ивритское «да». Глянув на часы, Габи убедилась, что нет еще и семи утра, — значит, звонок был по поводу Светки.

«Да, да, да», — монотонно кивала в трубку Инна, с каждым повтором уменьшая шансы Габи на возвращение в сладкие объятия Морфея. В конце концов, она вскочила и принялась лихорадочно одеваться. С нее на сегодня хватит — к черту Светкины проблемы, к черту Иннино гостеприимство, только бы поскорей удрать отсюда в пустую Зойкину квартиру и провалиться в долгий-долгий беспамятный сон.

Свободной от трубки рукой Инна делала ей отчаянные знаки — мол, не уходи, не бросай меня Светке на съедение, но Габи не поддалась подступающей к горлу жалости. Смирившись, Инна прикрыла трубку рукой и прошептала: «Позвони мне», но Габи отрицательно покачала головой. «Напиши куда, я позвоню сама», — взмолилась Инна и Габи набросала номер Зойкиного телефона на бумажной салфетке, обильно орошенной не вполне подсохшими с ночи Светкиными слезами.

В Зойкиной квартире и впрямь было тихо, зато невыносимо жарко, а кондиционер включать было строго-настрого запрещено: бережливый Гриша счета на электричество проверял не менее тщательно, чем телефонные. И тут на Габи снизошло озарение — даже дотошный Гриша не сможет обнаружить, что в его отсутствие несколько часов работал кондиционер, ведь в счетах электрокомпании не появляются строчки с датой включения прибора! Окрыленная этой мыслью она дождалась, пока из кондиционера хлынул в комнату поток холодного воздуха, и побежала отключать телефон, чтобы предотвратить неизбежный Иннин звонок. Обеспечив себе покой и благодать, она со счастливым стоном рухнула в Зойкину супружескую постель.

Разбудил ее пронизывающий до костей холод. Пока она спала, разъярившийся кондиционер откачал из спальни весь накопленный за десять дней запас тепла и солнечного света. «Неужто я целый день проспала?» — вглядываясь в заоконную тьму, не поверила Габи, и сдуру включила телефон. И напрасно — он тут же требовательно зазвонил, истомившись, как видно, многочасовым вынужденным молчанием. Из трубки на Габи выплеснулись Иннины невразумительные рыдания:

«Куда ты делась? Почему ты целую вечность не отвечаешь? Я думала, я с ума сойду, а тебя все нет и нет! Она обвиняет во всем меня! Она говорит, я воспитала настоящую секс-бомбу! Какое извращенное сознание надо иметь, чтобы назвать секс-бомбой мою двенадцатилетнюю задрыгу с костлявыми ключицами! Она якобы этих ребят намеренно дразнила — трогала их за разные места и рассказывала похабные истории! Ты можешь вообразить Светку в роли соблазнительницы?»

Габи на секунду припомнила вихлястую Светкину походочку и ее полуприкрытый глаз, подглядывающий сквозь ресницы за потерявшей голову матерью: