Эрик Сигал - Однокурсники

— Как ты, дорогой? Может, перекусишь что-нибудь?

— От пива бы не отказался, — ответил Тед немногословно.

Когда они пошли на кухню, он спросил ее негромко, но с явным неодобрением:

— С кем это из соседей ты делилась нашими небольшими нравственными проблемами?

— О, Тед, как хорошо, что я могу сразу тебе все сказать. У меня только что был долгий разговор с папой.

Она открыла холодильник, достала две бутылки пива и одну вручила мужу.

— Зачем ему знать об этом? — спросил Тед.

— Я просто подумала, что он сможет помочь, и он действительно может. Он знаком с Уитни Вандербильтом — очень влиятельным выпускником Кентербери, круче не бывает. Папа уверен, он сможет убедить его вмешаться в это дело и выручить нас. Это же здорово, правда?

Тед почувствовал, как его захлестывает гнев.

— Значит, ты побежала к папочке с нашей проблемой. С моей проблемой, если точнее. По-моему, это, мягко выражаясь, похоже на измену.

Она была потрясена.

— Измену? Бога ради, Тед, да на тебе лица не было, когда ты выходил из дому. Я же должна была как-то помочь тебе — хоть придушить Тони Тэтчера голыми руками. Не понимаю, почему тебя не радует тот факт, что мой отец имеет возможность нам помочь…

Голос ее постепенно стих, когда она начала понимать, насколько Тед взбешен.

— Сара, тебе не следовало так поступать, не посоветовавшись со мной. Я хочу знать, кто в нашей семье мужчина — я или нет?

— Какое это имеет отношение к вопросам пола? Или ты хочешь утонуть, к чертям, лишь бы сохранить свое мужское самолюбие?

Тед взорвался.

— Черт бы тебя побрал, Сара!

И с такой силой швырнул пивной бутылкой о кухонный стол, что она разлетелась вдребезги.

Никто из них еще не успел ничего сказать, как из детской комнаты, где спал маленький Тед, послышался плач и крик «Мама!».

Они еще некоторое время постояли так, глядя друг на друга. Наконец Сара прошептала:

— Наверное, мне лучше пойти к нему.

Минут двадцать Сара пыталась успокоить напуганного шестилетнего сына и убаюкать его, чтобы он уснул. Вернувшись на кухню, она обнаружила, что Тед убрал разбитое стекло и все вытер. Она вошла в гостиную. Он сидел перед камином со стаканом виски в руке. Услышав, что она вошла, он не повернул головы.

— Хочешь, поговорим? — спросила она невозмутимо.

Все еще сидя к ней спиной, он коротко бросил:

— Я поставил Джастроу «тройку».

Ей давно следовало догадаться. И она понимала, что сейчас ей нужно сдержать или, по крайней мере, отложить на время свой гнев.

— Тед, — ласково начала она, — конечно, это ты должен был принимать решение. Мне всего лишь хотелось, чтобы ты больше доверял мне и позволил разделить с собой неприятные ощущения из-за того, что пришлось уступить.

Он сидел как статуя, неподвижно и безмолвно.

— Слушай, я же сказала, что буду с тобой. И если для тебя остаться в Кентербери так много значит — заплатим эту цену. И вообще будем счастливы с тобой везде — до тех пор, пока мы вместе.

— Ты считаешь, я струсил, ведь так? — тихо произнес он.

— Нет, Тед, — ответила она. — Я тоже была напугана не меньше тебя. И мне не следовало требовать от тебя подвигов, как от героев Софокла. Жизнь полна компромиссов и уступок, и то, что ты сделал, — такая мелочь по сравнению с тем, что творится вокруг.

Он по-прежнему не поворачивался к ней. Она подошла к нему сзади и нежно прижала ладони к его затылку. От этого прикосновения ему вдруг стало гораздо легче.

— Сара, — зашептал он, — я сидел там весь вечер и думал, как быть. И потом что-то подсказало мне: бодаться с этой системой так же бессмысленно, как злиться на ветер, — я же не король Лир. Это значило бы поставить под угрозу все, ради чего мы с тобой работали, все, что хотели сделать…

— Все позади, Тед, — тихо сказала она, — просто забудь, и все.

— Ты же знаешь, я не смогу забыть. И не забуду. — Он помолчал и затем добавил: — И ты тоже.

В душе она знала, что он прав.

Совет национальной безопасности существовал, хотя бы номинально, с 1947 года. Но именно с 1969 года, после того как Ричард Никсон назначил Генри А. Киссинджера руководить этим консультационным органом, Совет начал вмешиваться в вопросы, находившиеся в компетенции Министерства иностранных дел, и постепенно прибирать полномочия государственного департамента к своим рукам.

Все это по большей части приписывали блестящему уму и изобретательности Киссинджера. Но он, помимо прочего, умело пользовался своими возможностями, говоря геополитическим языком, «действовать на опережение» при получении доступа к президенту.