Эрик Сигал - Однокурсники

Почему же он мучается и не может ответить просто «нет»?

— Знаете, — обратился он к ним доверительным тоном, — можно, я скажу кое-что не для протокола?

— Пожалуйста, сэр, не стесняйтесь.

— Правда заключается в том, что я ненавижу этого человека. Он с самого моего рождения относился ко мне как к собаке. И я испытываю отвращение к существу по имени Иштван Колошди. А теперь, если это нужно для протокола, — пишите. Я не питаю никаких теплых чувств к отцу. Этого достаточно для вас, джентльмены?

— Да, доктор Келлер. Думаю, на этом мы закруглимся. Спасибо за ваше терпение.

После их ухода Джордж внезапно впал в угнетенное состояние духа. Но не потому, что беспокоился о получении допуска к государственным секретам. Киссинджер заранее предупредил его, что в ФБР очень строго проверяют тех, кто родился за границей.

Нет, это волновало его в последнюю очередь. Он-то считал, будто у него давно уже не осталось никаких чувств к отцу. Но ведь никто же не заставлял его из-под палки официально заявлять: «Клянусь, я не люблю своего отца».

Неужели это правда?

Вдруг в памяти всплыло давно забытое воспоминание из детства — возникшее непонятно откуда, оно обожгло его.

«Почему ты плачешь, папа? Это из-за мамы?»

«Да, парень. Любить кого-то ужасно. Это так больно».

«Но, папа, я люблю тебя».

«Значит, ты маленький глупец. Уйди, оставь меня в покое».

Основная часть сотрудников аппарата Совета национальной безопасности была размещена в светлых и просторных залах в колониальном стиле, которые располагались на третьем этаже здания Исполнительного управления президента — исторического сооружения внутри территории, занимаемой Белым домом. («Мы словно опять в кампусе», — заметил Джордж одному из своих помощников.)

В небольших кабинетах по обеим сторонам коридора СНБ сидели умные молодые люди, специализирующиеся по вопросам международных отношений и обороны в различных регионах мира. Они долгими часами упорно трудились на благо своей страны и для собственного продвижения по служебной лестнице.

Но Джорджа с самого начала отделили от всех. Ему дали отдельный офис — хотя и небольшой — прямо в подвале Белого дома, откуда босс мог вытащить его для совещаний в любое время дня. И даже ночи.

А еще он пребывал буквально в нескольких шагах от тех двух помещений, где решаются судьбы страны, — Овального кабинета и Ситуационной комнаты, поэтому иногда его душную каморку можно было рассматривать в качестве «сауны для мировых кризисов».

Несмотря на то что нынешняя его зарплата в двадцать пять тысяч долларов немного уступала той, которую он получал в Нью-Йорке, он все же имел возможность снимать небольшую квартиру в Таун-сквер-тауэрс. Отсюда дорога до Белого дома занимала всего несколько минут на автомобиле, особенно в семь утра, когда он обычно приезжал на работу.

Увы, влияние Киссинджера не распространялось на тех, от кого зависело решение о предоставлении парковочного места. Поэтому Джорджу, как рядовому сотруднику, приходилось оставлять свою машину на стоянке для госслужащих неподалеку от мемориала Джорджа Вашингтона, после чего он шел на север, пересекал проспект Конституции и оказывался у ворот Белого дома.

По сути дела, в течение долгого и заполненного делами рабочего дня он редко имел возможность видеться с другими сотрудниками Совета национальной безопасности, которые трудились в здании Исполнительного управления президента, через дорогу. Генри проявлял огромную требовательность к своей команде. Он испытывал такую ненасытную страсть к информации любого рода, что его работникам редко удавалось отлучиться от своего письменного стола, даже для того, чтобы просто спуститься в кафе и пообедать.

Никто не задерживался на работе позже, чем сам Киссинджер. А Джордж старался никогда не уходить из своего офиса, пока Генри не заглянет к нему в кабинет по пути домой и не пожелает спокойной ночи.

Сам Джордж никуда не ходил и ни с кем не общался. По сути, все те, кто сидел в здании ИУП, работали до полного изнеможения, у них едва хватало сил доехать на машине до собственного дома. В свои двадцать с небольшим лет большинство из этих юных дарований были уже настоящими трудоголиками.

Одно из заданий Джорджа заключалось в том, чтобы помогать Киссинджеру вербовать умные свежие лица — которые очень скоро становились бледными и уставшими — для работы в аппарате Совета национальной безопасности.

Как-то ранней весной он провел собеседование с молодой выпускницей Джорджтаунского университета на должность в отделе Латинской Америки. Она была великолепно подготовлена: имела отличные оценки по испанскому и португальскому языкам, а также несколько писем от официальных представителей Республиканской партии, напоминавших ребятам из Белого дома, что отец девушки является влиятельным адвокатом в Вашингтоне.