Эрик Сигал - Однокурсники

Швырнув трубку, Дэнни подумал, а не напиться ли ему? Но затем вдруг осознал, что из-за всех своих душевных расстройств он совсем забыл о верном Стюарте Кингсли, ныне так жестоко изгнанном.

Он набрал Нью-Йорк. Нина сказала, что ее муж не может подойти к телефону.

— Дэнни, ты безжалостный, бессердечный негодяй, — зашипела она. — Неужели ты готов продать всех и вся? Он ведь считал тебя своим другом. Бог свидетель: он бы тебя защитил…

— Нина…

— Надеюсь, это шоу сольют в канализацию, и тебя вместе с ним. Там вам и место!

— Пожалуйста, Нина, позволь мне поговорить со Стюартом. Прошу тебя.

Она немного помолчала. А потом произнесла, еле сдерживая бешенство:

— Он в Хартфорде, Дэнни.

— Какого черта он делает в…

Но, еще не закончив фразу, он все понял.

— Ты хочешь сказать, он в клинике?

— Да.

— Что случилось?

— Он получил удар в спину ножом от своего друга.

— Я хотел спросить, что он натворил?

— Запил горсть таблеток бутылкой виски. К счастью, я пришла домой раньше времени.

— Слава богу! Нина, я…

— Это ты себя должен утешать, Дэниел. Врачи говорят, его состояние абсолютно…

— Стабильное, — подхватил Дэнни с искренним облегчением.

— Они считают, он продолжит попытки свести счеты с жизнью, и, возможно, в следующий раз ему это удастся.

К счастью, Дэнни пришлось уехать из Бостона на несколько дней. Сначала он дирижировал оркестром, выступая с двумя концертами в Лос-Анджелесе, затем сел в «Ред-Ай» прямо до Нью-Йорка. Он прибыл туда в шесть утра, немного вздремнул в гримерной, после чего проглотил для бодрости парочку «аллегро виваче» и пошел репетировать в течение трех часов.

Вечером он исполнил сложный фортепианный концерт Шёнберга и сорвал такую бурю аплодисментов, что ему пришлось играть на бис.

Выбор Дэнни — полный контраст по музыке — показал, что бостонские события никак не выходят у него из головы. Он сыграл моцартовские вариации до мажор на французскую песню «Ah, vous dirai-je, maman» [59] Я вам, маменька, скажу (фр.). (KV 265).

В Бостон он вернулся в половине первого ночи. Когда он входил в свои апартаменты в отеле «Риц», телефон уже звонил.

— Да? — сказал он, устало вздыхая.

— С возвращением, Дэнни. Ты не занят?

Это был Эдгар.

— Слушай, я устал, как собака. Может, утром поговорим?

— Нет, у нас в одиннадцать назначена репетиция, и мне нужно еще размножить партии.

— Какие партии?

— Новый материал Леона. Мы можем к тебе подняться?

О нет, неужели ему еще придется знакомиться со своим заклятым врагом?

— Эдгар, тебе ведь не нужно мое ободрение. Я уже капитулировал. Мне и так понятно, что там все плохо, зачем же еще слушать…

— Ну, Леон хоть покажет тебе, что он написал, может, ты поменяешь свое мнение. И даже предложишь парочку идей.

Дэниел Росси был уже тертый калач. И теперь прекрасно знал, как будут развиваться события. Он пока не стал использовать свое право вето на музыку Леона Ташкеняна, и за ним еще сохранилась одна привилегия, хоть она и может кому-то показаться пустым жестом.

По договору, он мог снять свое имя и выйти из проекта. Какого черта, неужели это ничего не значит? Разве его имя не придает шику всему проекту? Разве его репутация серьезного музыканта не вызывает уважения среди определенной части критиков? Эдгару все же придется побегать перед ним на задних лапках.

— Ладно. Но только недолго.

— Это будет «Минутный вальс», — выпалил Эдгар и тут же повесил трубку.

Дэнни едва успел проглотить таблетку «аллегро», когда послышался стук в дверь. Ужасно нервничая, он открыл дверь. Странная парочка стояла перед ним. Элегантно одетый, круглый как арбуз Эдгар Уолдорф и рядом с ним — моложавый смуглый мужчина с набриолиненными волосами. Этот тип был весь в черном вельвете, если не считать белой рубашки, расстегнутой чуть ли не донизу, и в глаза сразу бросался золотой медальон, который уютно расположился на широкой волосатой груди.

— Привет.

Леон Ташкенян улыбнулся, протягивая руку.

— «Боллинже», — сказал Эдгар, протягивая большую бутыль с шампанским.

Дэнни ничего не сказал. Нельзя напрасно тратить боеприпасы при осаде. Когда двое вошли в номер, за ними тут же возник официант с подносом, на котором стояли три охлажденных бокала. Взяв в руки бутылку, он открыл ее и стал разливать содержимое по бокалам.

— Вы играли сегодня великолепно, — отметил Ташкенян.

— Спасибо, — буркнул Дэнни с ухмылкой, приняв эти слова за обычный для людей шоу-бизнеса треп. — А вы что, были сегодня в Нью-Йорке?