Эрик Сигал - Однокурсники

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, если ты не индеец, твои предки должны были откуда-то приехать в Америку. Гилберт — это английская фамилия?

— Нет, придуманная. Когда мои бабушка с дедушкой прибыли на остров Эллис [49] Остров Эллис — небольшой остров в заливе Аппер-Бей близ г. Нью-Йорка, к югу от южной оконечности Манхэттена. В 1892–1943 гг. главный центр по приему иммигрантов в США. В 1990 г. на острове открылся музей иммиграции «Остров Эллис». , они носили фамилию Грюнвальд.

— Они немцы?

— Нет, русские. Русские евреи на самом деле.

— А, значит, ты еврей, — сказала она с несомненным интересом.

— Да, но лишь отчасти.

— Как можно быть лишь отчасти евреем? Это как если бы кто-то был отчасти беременным, разве не так?

— Видишь ли, Америка — свободная страна. И мой отец решил, что поскольку религия для него ничего не значит, то он может — как это ему представлялось — присоединиться к основному большинству.

— Но ведь это невозможно. Еврей не может быть никем, кроме еврея.

— Почему? Вот ты — протестантка, но разве ты не сможешь стать католичкой, если тебе этого захочется?

Она посмотрела на него с недоверием.

— Джейсон, ты вроде бы умный человек, а приводишь такие наивные доводы. Неужели ты думаешь, будто Гитлер пощадил бы тебя и твоих родных из-за того, что вы отказались от своей веры?

Он начал сердиться. На что она намекает?

— Почему все вспоминают Гитлера, когда стараются убедить меня в том, что я — еврей? — спросил он.

— Боже мой, Джейсон, — ответила она, — как ты не понимаешь, что Атлантический океан защитил тебя и твое детство? Я ведь росла при фашизме. И видела, как забирали наших соседей. А мои родители даже укрывали одну еврейскую девочку всю войну.

— Неужели?

Она кивнула.

— Еву Гудсмит. Мы с ней росли как сестры. Ее родители владели фабрикой по производству фарфоровых изделий и были — как они сами считали — столпами голландского общества. Но это не произвело никакого впечатления на солдат, которые их увели.

— А что с ними случилось? — тихо спросил Джейсон.

— То же, что и с миллионами евреев по всей Европе. После войны Ева искала родителей, все время искала. Она ходила по всем бюро и агентствам, какие только были на тот момент, но — никаких следов. Нашли только ее дальнего родственника, который оказался в Палестине. Окончив школу, она уехала туда жить. Мы до сих пор поддерживаем связь. По сути, я езжу к ней почти каждое лето, посещаю ее кибуц в Галилее.

После этого разговора и еще нескольких других на ту же тему, которые они вели все то время, пока были вместе, в голове у Джейсона выкристаллизовалось твердое желание изучить историческое наследие своего народа. По иронии судьбы, этим решением он был обязан не кому-то из евреев, а голландской девушке, христианке, которую любил с каждым днем все больше и больше.

Вначале он хотел отвезти ее на машине до самого Амстердама и оттуда уже лететь в Америку. Но они оба так влюбились в Венецию, что тянули с отъездом до последнего, пока Джейсону не пришла пора явиться на службу.

Их прощание в аэропорту расстроило его. Они много раз целовались и обнимались, и Джейсон пылко клялся, что будет писать ей хотя бы раз в неделю.

— Пожалуйста, Джейсон, тебе совсем не обязательно говорить такие слова. Все было очень мило, и я всегда буду вспоминать о тебе с любовью. Но было бы глупо думать, что целых два года мы будем сидеть и ждать друг друга, как привязанные.

— Говори за себя, Фанни, — возразил он. — Если бы ты испытывала ко мне те же сильные чувства, какие я испытываю к тебе…

— Джейсон, лучше тебя я не встречала мужчин. И никто мне еще не был так близок. Давай просто посмотрим, что будет, — мы ведь не хотим обманывать себя.

— Ты читала «Одиссею», Фанни?

— Да, конечно. Супруги двадцать лет прожили в разлуке.

— Ну и что значат каких-то двадцать четыре месяца по сравнению с этим?

— «Одиссея» — это всего лишь сказка, любовь моя.

— Ну ладно, моя циничная голландская девочка, — ответил Джейсон, изображая из себя Джона Уэйна [50] Уэйн Джон (1907–1979) — американский киноактер, которого называли королем вестерна. , дабы произвести на нее впечатление, — просто пообещай мне, что будешь отвечать на все мои письма, и мы увидим, что произойдет.

— Обещаю.

Они обнялись в последний раз. И он пошел к месту регистрации рейса. Оглянувшись уже в дверях самолета, он посмотрел в сторону пропускного пункта аэропорта и увидел ее, стоящую там.