Эрик Сигал - Однокурсники

Он и не заметил, как время занятия подошло к концу.

— Ну вот, — сказал он с улыбкой, — я, кажется, немного увлекся. Пожалуй, я здесь остановлюсь и спрошу, нет ли у кого вопросов.

В заднем ряду взметнулась чья-то рука.

— А вы читали Гомера на греческом языке, мистер Ламброс? — спросила юная клиффи в очках.

— Да, — ответил Тед не без гордости.

— А может, вы прочитаете нам немного вслух на языке оригинала, просто чтобы мы послушали, как это звучит?

Тед улыбнулся.

— Я постараюсь.

Несмотря на то что перед ним на столе лежали оксфордские тексты, он обнаружил, что страстно читает вслух начало «Илиады» по памяти, делая особое ударение на словах, которые студенты могли понять и так, — например, «heroon», что означает «герой» в строке четвертой. Он дошел до крещендо в строке седьмой, выделив «dios Achilleus» — «богоподобный Ахиллес». И замолчал.

К его крайнему изумлению, крошечная аудитория зааплодировала. Прозвенел звонок. Тед внезапно почувствовал огромное облегчение, восторг и усталость. Он понятия не имел, как все прошло, пока не услышал обрывки разговоров студентов, выходящих из класса.

— Господи, как нам повезло, — сказал кто-то из них.

— Да, парень просто динамит, — сказал другой.

Последнее, что долетело до ушей Теда — или ему показалось? — женский голосок высказал мнение, что он даже лучше, чем Финли.

Но конечно же, это было плодом его воспаленного воображения. Ведь Джон Г. Финли-младший был одним из величайших преподавателей в истории Гарварда.

В первые месяцы своих путешествий по гранту Шелдона Джейсон Гилберт старался сочетать искусство и спорт. Он участвовал во всех европейских турнирах, в каких только мог, но и в музеях проводил почти столько же времени, сколько на теннисных кортах.

Несмотря на то что по условиям фанта ему запрещалось официально получать образование, зимой он занимался исследованиями на тему «Сравнительное изучение международного горнолыжного спорта», уделяя особое внимание склонам Австрии, Франции и Швейцарии.

Когда его увлечение этим видом спорта стало таять, он отправился в Париж — город, насквозь пронизанный чувственностью, где на каждом шагу вас поджидают достопримечательности. Французского языка он не знал совсем, но зато свободно владел интернациональным языком обаяния, и ему не надо было далеко ходить, чтобы найти себе женщину в качестве гида.

Всего за несколько часов он заручился поддержкой одной студентки, изучавшей искусство, по имени Мартина Пеллетье, и, пока она восторгалась живописной техникой Моне в «Игре ладонью», он восхищался ее стройными ножками. Когда они вместе прогуливались по бульварам, Джейсон, не уставая удивляться образу жизни парижан, останавливался перед многочисленными афишами, которыми были обклеены все уличные стенды, и читал, какие культурные события города в них рекламируются. Одно объявление произвело на него особое впечатление:

Salle Pleyel.

Pour la premiиre fois en France

la jeune sensation americaine

DANIEL

ROSSI

pianiste [48] Зал «Плейель». Первое выступление во Франции молодой американской звезды Даниэля Росси, пианиста (фр.).

— Ну дела, — с гордостью сказал он Мартине, — я ведь знаком с этим парнем. Может, сходим на концерт и послушаем его?

— С огромным удовольствием.

Вот так, благодаря гармонической каденции судьбы, Джейсон Гилберт присутствовал в зале в качестве слушателя, когда Дэнни Росси с триумфом выступал в Париже.

За кулисами Джейсону и Мартине пришлось проталкиваться сквозь толпу репортеров и восторженных поклонников, чтобы приблизиться к Дэнни и привлечь к себе его внимание. Герой вечера обрадовался, увидев однокурсника, и бойко поприветствовал симпатичную подругу Джейсона на весьма изысканном французском языке, которым он, похоже, владел свободно.

Джейсон предложил пойти поужинать всем вместе, но Дэнни был приглашен на частную вечеринку, на которую он, к сожалению, не имел возможности пригласить и их.

Позже тем же вечером, когда они ели все тот же густой луковый суп в «Les Halles», Мартина сказала Джейсону:

— Я думала, этот Дэнни Росси — твой друг.

— А почему ты решила иначе?

— Потому что он просил меня отправиться с ним сегодня вечером в «Castels» — без тебя.

— Ну надо же, нахальный коротышка, возомнил себя подарком для женщин.

— Нет, Джейсон, — улыбнулась она, — это про тебя можно так сказать. А он — подарок для музыки.

К концу апреля 1959 года Джейсон утолил свой интерес к памятным местам и событиям прошлого и горел желанием вернуться на теннисные корты. Он зарегистрировался для участия во всех международных турнирах, в какие только сумел пролезть, полагая, что это будет своего рода прощальным турне.